Дегустатор боли (СИ)

— Ну конечно же нет! Я всегда рада мужчинам, — мать подмигнула мне, а после развернулась, указывая рукой на своего гадкого спутника. — Знакомьтесь, это Джеймс. Мы познакомились вчера на работе, и он согласился проводить меня до дома. Он просто душка! Не знаю, почему ты так не понравился моей дочери… По-моему, вы прекрасно поладили бы.

— Да, Саманта, если бы ты вчера не утихомирила свою дочурку, то я не смог бы насладиться твоими прелестями, — Джеймс, этот похотливый уродец, хищно облизнулся, на что Саманта пошленько захихикала.

Из сказанных слов я понял, что это не герой-любовник преклонного возраста поднял руку на Монику, а тупая, отчаявшаяся мамаша. Вот дерьмо! Женщину я ударить не смогу (хотя Эмбер смог), но высказать все, что я думал по этому поводу, можно с легкостью. Приобняв Мон за плечо совсем по-хозяйски, как обычно делает парень со своей возлюбленной, я злостно улыбнулся и посмотрел на Саманту.

— То есть, Вы считаете нормальным приводить незнакомых мужчин в дом, где живет Ваша дочь? — Моника что-то зашептала и попыталась меня остановить, но я с театральным спокойствием и весельем дал ей понять, что все в порядке. Я знал, что не смогу остановиться, ибо чувство справедливости и желание заступаться за невинных играли во мне со страшной силой. — Ваша дочь совсем одна, она молодая, хрупкая и не может за себя постоять, и Вы позволяете себе такие вещи? Вам не стыдно?

Саманта прищурилась и сжала намалеванные губешки. Ее переполняло возмущение. Ну еще бы, ведь своими прямыми вопросами и обвинениями я прижал ее к стенке и требовал объяснений, чего она делать, конечно же, не хотела. Я думал, Джеймс заступится за свою сорокалетнюю кошку (ну или сколько ей лет уже?), но он лишь бухнулся на диван, широко расставив ноги. Как же мне хотелось вдарить ему пару раз по мерзкой роже, а после вышвырнуть за дверь вместе с непутевой мамашей, которая думает далеко не головой.

— Тэхен, не надо, — Мон жалостливо посмотрела на меня, но я оставался непреклонным и в ожидании смотрел на Саманту, которая явно не знала, что сказать. Я улыбался.

— Ты, мелкий гаденыш, думаешь, что имеешь право что-то высказывать мне? Я тебя вообще не знаю. Стоишь тут рядом с моей дочерью в одном полотенце и читаешь нотации! Да я тебя выставлю за дверь и даже усом не поведу! — женщина блеснула глазами, яростно взмахнув рукой в воздухе. — Это мой дом, моя дочь, мои правила и мой мужчина! Не тебе решать, что мне и когда делать. Ты кто такой вообще?

Я слушал крики Саманты с улыбкой на губах. Ее возмущение, льющееся через край, дало понять, как сильно я ее задел, надавил на больное. Нехуй вести себя как шлюха и обижать собственную дочь. Я презирал ее каждой клеточкой своего тела и ненавидел за то, что она делала свой выбор в пользу очередного хахаля, причиняя страдания и неудобства Монике. Женщина, которая прыгает с удовольствием на член, забивая на семью и дом, автоматически падает в глазах ниже нижнего.

— Я тот, который больше не позволит устраивать из этого дома притон, — улыбка спала с моего лица, я вновь стал предельно серьезным. Прожигая взглядом Саманту, я стиснул зубы и потеснее прижал к себе Мон, которая боялась слово вставить. — Пока я здесь живу, никто не посмеет обижать Монику. Мне похер, я бью и устраняю все, что мне не нравится, а сейчас мне не нравитесь Вы, так что давайте договоримся: будем уважать друг друга, не наглеть и стараться жить в мире и согласии.

— Ты бы рот свой закрыл, щенок, — Джеймс, который до сего момента сидел на диване и чесал яйца, оживился, подошел ко мне чуть ли не вплотную, и я поморщился от его запаха. — Думаешь, я побоюсь выкинуть тебя за дверь? Ошибаешься. Ты находишься в чужом доме и смеешь выдвигать условия его хозяйке?

— Дружище, ты бы помылся, а то несет от тебя как от ямы с дерьмом, — я демонстративно зажал нос и прыснул от смеха. — Ладно, я пойду переоденусь, а то все-таки нахожусь в обществе милых дам… Я надеюсь, все услышали мои слова.

Растолкав Саманту и Джеймса, я забрал свои вещи и скрылся в ванной, чтобы переодеться. Во мне бурлила злоба, я мечтал избить до смерти что тупоголовую мамашу, что ее вонючего мужика, но сдерживался ради Моники. Не хотелось устраивать побоище на ее глазах. Мне было жаль девчонку: остаться без отца в такой дыре вместе с матерью, которой похуй на все, кроме мужиков и выпивки… Теперь я был обязан находиться рядом с Мон и не давать ее в обиду. Все-таки я парень и смогу ее защитить от нападок и Саманты, и вечных мужиков, крутящихся подле нее. Перед глазами снова всплыл свежий синяк, и я от злости ударил кулаком по раковине, а после обхватил ее бортики и склонился вниз. Надо было срочно успокаиваться, ведь в подобном напряжении я не смогу долго держать душевное равновесие.

— Моника! Мон, дорогая! Опять! — внезапно я услышал взволнованные крики Саманты и странный шум.