Дегустатор боли (СИ)

Я не шевелился и молча смотрел в окно. Моника спала, а я, как верный страж, оберегал ее покой и сон. Она даже не вертелась, спокойно лежа под легким одеялом светло-голубого цвета. Казалось, что само небо укрыло ее своей воздушной любовью, но это была всего лишь бездушная ткань. Когда-то и я чувствовал себя таким же бездушным внутри, привлекательным снаружи. Теперь же все кардинально поменялось. Ответственность опустилась на мои плечи и навязчиво шептала: «Защищай Монику, будь рядом с ней, ты один можешь ей помочь». И я буду защищать, буду рядом. Я был готов оградить ее от всех жизненных уколов, от любой трудности, которая может задеть ее, но понимал, что если буду слишком навязчивым, рискую отпугнуть ее от себя. Придется действовать осторожно, плавно, давая понять, что меня не стоит шугаться.

Не знаю, сколько я просидел, но моя спина начала болеть. Я попытался принять более удобную позу и зашевелился на полу, но неожиданно рука Моники потянулась ко мне, и я тут же сел обратно, прикоснувшись пальцами к ее ладошке.

— Как себя чувствуешь? — я смотрел на ее измученное, уставшее лицо, поглаживая ее тонкие пальчики.

— Спасибо, Тэхен… — прохрипела она, даже не в силах открыть глаза. Я видел, как подрагивают ее ресницы, слышал ее сопение и осознавал, что попадаю под влияние сильнейших женских чар. — Что там мама?

Боже мой, даже в таком состоянии, после всего, что произошло, она вспоминает о своей матери! Об этой шалавистой, немолодой кошке! Я поразился. Женщина, которая ударила свою дочь, лишь бы та не мешала ей трахаться с кобелем… Гадко. Я поморщился, цокнув языком, но все же ответил.

— Не знаю, они не заходили к тебе. Наверное, ушли, — мое лицо, выражающее злость и отторжение, даже покраснело. Я хотел было накричать на Монику за ее чрезмерную доброту, за ее неуместное спокойствие, но смолчал. Я бы лучше ударил сам себя, чем накричал бы на этого ангела. — Ты лучше о себе думай. Может, хочешь чего? Только скажи, я все сделаю.

Мон, как всегда, продемонстрировала свою скромность и попыталась сама слезть с кровати. Я подвинулся, освобождая ей место. Девушка медленно села, свесив ноги к полу, но едва она поднялась, как ее занесло в сторону. Я успел подскочить и схватил ее в охапку.

— Дура, — зашипел я без какой-либо злости, укладывая ее обратно. — Не выпендривайся и лежи, а я пока сделаю тебе чай.

Она что-то пробормотала мне вслед, но я уже не слушал. Закрыв за собой дверь, я спустился по лестнице на первый этаж и огляделся по сторонам: ни Саманты, ни Джеймса уже не было. И правда, зачем оставаться вместе с больной дочерью? Куда лучше пойти в кафе/бар развлечься, а потом приползти на рогах ближе к ночи и завалиться в койку. Охуенная маман!

Я шарился на кухне в поисках чая, чашек, сахара и всего прочего. Для начала включил чайник, чтобы вскипятить воду, затем отрыл где-то на полках белую с красными цветами чашку и принялся хозяйничать прямо как полноправный владелец сего дома. Ну или как служанка с членом между ног.

— Ты извини, что увидел мою маму в таком состоянии, — внезапный голос Моники, раздавшийся у меня за спиной, напугал меня. Вздрогнув, я обернулся и увидел ее, закутанную в одеяло. Она была такая нежная, такая тихая, что мне до одури захотелось прижать ее к себе и поцеловать, но я лишь вздохнул. — Она не плохая, ты не думай, просто…

— Просто забивает на тебя и идет тусоваться с мужиками, — хмыкнув, я стал размешивать сахар в чае. — Не парься, все нормально. Самое главное, что она больше не посмеет тебя обидеть, потому что появился я.

— Тэхен… — Моника остановилась сзади меня, как бы намекая, чтобы я повернулся к ней, и я это сделал. Впервые она улыбнулась мне. Искренне, ласково, словно была благодарна мне. Если бы я был куском льда, то вмиг растаял бы, превратившись в лужицу, но я не стал показывать своих чувств и остался таким же серьезным. — Спасибо, что заступился за меня, что помог мне во время приступа, но, пожалуйста, не кричи на мою маму. Какой бы она ни была, она подарила мне жизнь.

— Ага, которую сама же тебе портит, — я обошел девушку с чашкой чая, чтобы поставить ее на стол. — Ты слишком добра, Мон, это только навредит тебе. Будь жестче, не позволяй ей делать из дома бордель.

Моника ничего не ответила. Она села за стол, кутаясь плотнее в одеяло, поблагодарила меня за чай и начала пить его маленькими глотками. Я же стоял возле нее и думал лишь об одном: спросить у нее про приступы или нет? Черт, как же мне было интересно… Я должен был знать, что служит причиной появления конвульсий, что вообще происходит с Моникой, но боялся напугать ее своим любопытством. Сама она вряд ли рассказала бы, поэтому я все же рискнул…

— Мон, — кашлянув, я опустился рядом с ней на корточки, положив ладони на ее колени. Девушка обратила на меня внимание и слегка смутилась — ее лицо порозовело, — ты прости, если мой вопрос окажется бестактным, но мне хотелось бы знать. Почему у тебя случаются такие приступы? Это нервы?