Читаем Действующие лица полностью

Бобы

Однажды на заре образованьяВсего, чем нынче пеленаем души,Ребята из пифагорейской школы,Суровые аттические парни,Спросили у мудрейшего: «Учитель,Ты всё постиг, всему назначил цену,Расчислил вечность, ввёл соотношеньеДобра и зла, терпения и страсти,Ты сделал геометрию свободнойОт суетной натуги землемера,Так отомкни своим ученикамЗатёкшие неразуменьем вежды,
Сориентируй нас и наконецОпредели, как поступать с бобами.То ты твердишь, что дух от них тяжёлыйВ утробе развивается, мешаяОбразоваться истинному духуБожественного миропостиженья,Ещё и прибавляешь, мол, обличьемОни подобны сокровенным членам,Что непохвально, да ещё и судьиБросают ими жребий, оставляяВзыскующих вот именно на них же;То, сказывают, ты их поедаешьВ количествах немеряных, рискуяПрослыть таким нескромным бобоедом,
Что как-то это даже несовместно…»«Друзья мои, – ответствовал мудрейший, —Что пользы в наш уклад переноситьКаноны безусловные науки,Во всём искать не принцип, так резон.Бобы, жуки, быки, гекатонхейры —Всего лишь знаки, символы, предметыПростого проектированья жизниНа плоскость равнодушного абака.Здесь налицо смешение понятий,Извечный дисконтакт первоосновыИ функции, контекста и подтекста,Сеченья и секущего предмета…»
Но вдруг истошный вопль: «Сиракузяне!»И значит, надо как-нибудь спасаться,Но как, когда с боков уже припёрло,А впереди бобовые угодья,Густые плети в два и выше метра.«Вперед, учитель! Нас они спасут!»Но мэтр застыл. Ну нету сил топтатьТо, что никак пока не удаётсяНи возвести в нормальный абсолют,Ни вывести из прорвы подсознанья.Застыл, как перст, упёртый в небеса,И тут же был настигнут и зарезан,Как деловито позже нам поведалНевозмутимый Диоген Лаэрций…
И вот прошли тысячелетья. ВотВек суперзолотой, сплошной прогресс.Но те же сны, и так же давит сводНенастьем оцинкованных небес.Проникновенно утоляясь прошлым,Извечный репетирую урок:Что ныне мнится призрачным и пошлым,Имело смысл, и видимость, и прок.Но иногда, когда невдруг накатитСлепая тень блистательной судьбы,Я вспоминаю не квадратный катет,А сплошь непроходимые бобы.27.11.2011

Толик

Перейти на страницу:

Все книги серии Петроградская сторона

Плывун
Плывун

Роман «Плывун» стал последним законченным произведением Александра Житинского. В этой книге оказалась с абсолютной точностью предсказана вся русская общественная, политическая и культурная ситуация ближайших лет, вплоть до религиозной розни. «Плывун» — лирическая проза удивительной силы, грустная, точная, в лучших традициях петербургской притчевой фантастики.В издание включены также стихи Александра Житинского, которые он писал в молодости, потом — изредка — на протяжении всей жизни, но печатать отказывался, потому что поэтом себя не считал. Между тем многие критики замечали, что именно в стихах он по-настоящему раскрылся, рассказав, может быть, самое главное о мечтах, отчаянии и мучительном перерождении шестидесятников. Стихи Житинского — его тайный дневник, не имеющий себе равных по исповедальности и трезвости.

Александр Николаевич Житинский

Фантастика / Социально-психологическая фантастика / Социально-философская фантастика / Стихи и поэзия / Поэзия
Действующие лица
Действующие лица

Книга стихов «Действующие лица» состоит из семи частей или – если угодно – глав, примерно равных по объёму.В первой части – «Соцветья молодости дальней» – стихи, написанные преимущественно в 60-70-х годах прошлого столетия. Вторая часть – «Полевой сезон» – посвящена годам, отданным геологии. «Циклотрон» – несколько весьма разнохарактерных групп стихов, собранных в циклы. «Девяностые» – это стихи, написанные в 90-е годы, стихи, в той или иной мере иллюстрирующие эти нервные времена. Пятая часть с несколько игривым названием «Достаточно свободные стихи про что угодно» состоит только из верлибров. «Сюжеты» – эта глава представлена несколькими довольно многострокими стихами-историями. И наконец, в последней главе книги – «Счастлив поневоле» – собраны стихи, написанные уже в этом тысячелетии.Автору представляется, что именно в таком обличье и состоянии книга будет выглядеть достаточно цельной и не слишком утомительной для возможного читателя.

Вячеслав Абрамович Лейкин , Дон Нигро

Драматургия / Поэзия / Пьесы

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное