Читаем Действующие лица полностью

В глуши невольных впечатленийО бесполезности умаОн возбуждал свой утлый гений,Опустошая закрома,Где оседало с намолотаПрисяжной тризны шутовскойВ обход Иову, мимо ЛотаБыльё, пропахшее тоской.А ведь считался жизневедом,Ниспровергателем личин,Вдруг – бац! – и сам себе неведом,Практически неразличим.Грубеют швы, слабеют узы,И безмятежно длится век.Какой Пегас? Какие музы?Их сочинил нетрезвый грек.
Нужна всего лишь дозаправка.Но чем? И на какой волне?У прочих проще: доза, травка,Всосал – и ты уже вполне.А тут сплошная буффонадаПлюс арендованный редут,И никуда ему не надо,Особенно туда, где ждут.

«Облаяв эту синь и эту сень…»

Облаяв эту синь и эту сень,И эту сонь, сулящую тоску,И эту more, ждущую момента,Споткнуться вдруг о собственную тень,При этом продолжая на скакуВылущивать и вращивать строкуВ техническое мясо аргумента,Затем поправ, вернее, поперев
Намоленное, по ветру пуститьГрехи, долги, надежды, даже соплиИ, замерев пеньком среди дерев,Всё перетасовать и упростить,Разъявших сокровенное простить,Особенно – которые усопли,И выйти вон, куда-нибудь туда,Где нет ни лета, ни, допустим, книг,Ни, скажем, продолжения банкета.И то, что здесь не стоило труда,А только укорачивало миг,Там подверстает к делу твой двойникС лицом, невозмутимым, как анкета.7.09.08

Вторник

Сегодня вторник. Время перерыв
И не найдя ни смаку в нём, ни проку,Я объявляю жизни перерывИ предаюсь привычному порокуСамозакланья. Вечный недолётУже смешит. Становится причудой.«Эй, – дескать, – кто там? Разворот плечу дай!»И следом виновато: «Не даёт».Не дёргайся, ступай, куда ведут,Не отвлекаясь, не ища резона,Тем более что впереди не зона,А то, что оставляешь, – не редут.Ступай, покуда музыка не врёт,И солнца блин надраеннее жести,И сытое фиглярство в каждом жесте,И каждому порядку свой черёд.Где Бог не выдаст, красота спасёт.Не та ли, с разухабистым ухмылом,
Воняющая гарнизонным мылом, —Чуть зазевался, тут же и всосёт,И выплюнет, едва употребив,Туда, где ты же, весело ступая,Спешил к себе. И этот перебивПронзит с оттягом, как игла тупая…Пересчитай, бессилие тая:Нас четверо, и каждый – это я,Поэтому возьмём четыре по сто,Изладимся и взвоем вместо тоста.Теперь ступай, узлом вяжи следы,Тасуй личины, невпопад вникая.А жизнь твоя, как время, никакая,Пусть отдохнёт. Недолго. До среды.6 января 2004

Щель

Перейти на страницу:

Все книги серии Петроградская сторона

Плывун
Плывун

Роман «Плывун» стал последним законченным произведением Александра Житинского. В этой книге оказалась с абсолютной точностью предсказана вся русская общественная, политическая и культурная ситуация ближайших лет, вплоть до религиозной розни. «Плывун» — лирическая проза удивительной силы, грустная, точная, в лучших традициях петербургской притчевой фантастики.В издание включены также стихи Александра Житинского, которые он писал в молодости, потом — изредка — на протяжении всей жизни, но печатать отказывался, потому что поэтом себя не считал. Между тем многие критики замечали, что именно в стихах он по-настоящему раскрылся, рассказав, может быть, самое главное о мечтах, отчаянии и мучительном перерождении шестидесятников. Стихи Житинского — его тайный дневник, не имеющий себе равных по исповедальности и трезвости.

Александр Николаевич Житинский

Фантастика / Социально-психологическая фантастика / Социально-философская фантастика / Стихи и поэзия / Поэзия
Действующие лица
Действующие лица

Книга стихов «Действующие лица» состоит из семи частей или – если угодно – глав, примерно равных по объёму.В первой части – «Соцветья молодости дальней» – стихи, написанные преимущественно в 60-70-х годах прошлого столетия. Вторая часть – «Полевой сезон» – посвящена годам, отданным геологии. «Циклотрон» – несколько весьма разнохарактерных групп стихов, собранных в циклы. «Девяностые» – это стихи, написанные в 90-е годы, стихи, в той или иной мере иллюстрирующие эти нервные времена. Пятая часть с несколько игривым названием «Достаточно свободные стихи про что угодно» состоит только из верлибров. «Сюжеты» – эта глава представлена несколькими довольно многострокими стихами-историями. И наконец, в последней главе книги – «Счастлив поневоле» – собраны стихи, написанные уже в этом тысячелетии.Автору представляется, что именно в таком обличье и состоянии книга будет выглядеть достаточно цельной и не слишком утомительной для возможного читателя.

Вячеслав Абрамович Лейкин , Дон Нигро

Драматургия / Поэзия / Пьесы

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное