Дела семейные (СИ)

Девицы Родъер удались в маменьку. Высокие, статные, светловолосые. Только глаза всем дочерям достались отцовские – зеленые, будто ночные морозные сполохи. Точно такие, как у моей Герды.

Хельга взяла меня за руку и мягко потянула прочь из комнаты.

– А вот теперь домой.

Но до наших кхарнов мы не дошли. Шагавшая впереди Хельга вдруг пошатнулась, растерянно взмахнула руками и опустилась на брусчатку двора. На виске сестры сквозь повязку проступала кровь.

– Раннвейг! Помоги расстегнуть ремни.

Когда девчонка стянула с нас перевязи с оружием, я неловко – а как иначе, если обе ладони и запястья перевязаны? – поднял сестру на руки, понес. Раннвейг, крайне серьезная от осознания важности момента, с вороной в одной руке и нашими шпагами в другой, шла следом.

Хельга обняла меня, положила голову на плечо.

– Ларс, проследи, чтобы мою косичку не отрезали.

Глава 10

Глава 10

– Не семья, а скорбный лазарет! – Хельга недовольно отложила зеркало, в котором рассматривала свою перевязанную голову, и, потянувшись, поправила мне обшлага. Сам я еще несколько дней буду в буквальном смысле «как без рук». На гитаре долго играть не смогу.

– Не совсем. Твоя дочь здорова, бодра и весела.

Я смотрел в окно, как Раннвейг, радостно смеясь, волочит по земле старый чулок, а Карр, вытянув шею и приподняв крылья, азартно гоняется за добычей.

– Бабушка Эдит говорит, что нужно намазать рану сметаной, а потом дать собаке облизать ее. Так лечились в прежние времена.

– Народные средства. Горячим молоком с маслом тебя бабушка уже поила? И прочими снадобьями, спасающими от простуды. Все-таки долго мы в склепе сидели, намерзлись. Что-то слишком наши персоны этому кровососу приглянулись, никак не отставал…

– Не наши, а твоя. Отказалась выдать Раннвейг замуж, значит, по мнению Торстейна Родъера, просто вынудила его заняться выведением упыря, что и привело к гибели соседа.

– Слышала я, – задумчиво произнесла сестра, – что тещ часто не любят, но чтоб настолько…

– Хельга, что будет с семьей Эйнунда?

– Брат, девицы Родъер устроят свою жизнь и без твоей помощи.

– Я просто…

– Упадут в ноги королю, попросят ренту. Хрольв рыцарь, он не откажет несчастным, только что потерявшим любимого брата. К тому же кружева замка Баг действительно очень хороши и стоят свою цену. Если девочки не дуры и серьезно возьмутся за дело, Родъеры очень скоро поправят свое состояние, а то и разбогатеют. Ведь теперь уже нет пропасти, куда они будут сбрасывать деньги. И которая не позволяла им выйти замуж, оторвать кусок от доходов семьи. Надеюсь, в отношении внуков Эйнунд будет дедом любящим, но разумным.

– Я не о том. Ты собираешься сообщить обо всем случившемся адептам Дода?

– Как главный прознатчик Палаты Истины, я обязана сделать это.

– А не как?

– О-хо-хо! – сестра вытянула вперед руки и ноги и поболтала ими, разминая. – Дод суров, но справедлив. Не так страшен храм, как про него толкуют. Знаешь, брат, после того, как я однажды видела человека в алой рясе в своем доме, у меня пропало всякое желание наблюдать такого еще раз, хотя бы поблизости. А что до того, что каждому должно воздастся по делам его, и Драконы об этом заботятся… Ларс, у Эйнунда за шторой висела петля. Родъер хотел со стыда повеситься. Сам себе обвинитель, судья и палач.

– Значит?

– Раньше надо было думать. Не тащиться самим на погост, а, как только догадались, что натворил Торстейн, призывать адептов, брать Эйнунда под белы руки, официально требовать, чтобы он открыл склеп и сам уничтожил упыря.

Есть вещи, которые не хуже смерти. Даже совершить их вполне в силах человеческих. Просто Хельга так не может.

– Ларс, ты спишь сейчас нормально?

– Да. А вот если бы ты дожала Эйнунда и заставила его показать труп, тогда вряд ли. Хельга, умом я понимаю, что Родъеры, что младший, что старший, натворили много бед и заслуживают наказания. Но заставлять отца убить сына, даже ставшего нежитью…

– Начинаешь понимать родительские чувства, – задумчиво сказала Хельга. – Взрослеешь, братец.

Похоже, в Къольхейме завелось привидение. Только погубленная душа может так выть и причитать, оплакивая свое неудачное посмертие. Но что привидение делает на чердаке кхарни?

– Раннвейг! Что случилось?

– Сковородка! – проныла племянница, размазывая слезы.

– Что «сковородка»?

– Ско-ользкая-я!

Похоже, гадание все же получилось неудачным.

– Да кто тебя фунсу отдаст? Обойдется фунс. Вот ты какая у нас хорошая, красивая, загляденье. Приедешь в Гехт, такого жениха найдешь!

– Не поеду в Гехт!

– Хорошо, не хочешь, не едь… Не поезжай… Тьфу!… Не езди… А почему?

– Мама меня не любит! Она тебя любит!

– Одно другому не мешает.

Можно выдохнуть. Это не очередная часть саги об упыре-соседе, Раннвейг просто пришло настроение поплакать и покапризничать.

– Вот вы уедете… Карра оставишь?

– Карра?

– Явно ж мужик. Даже бороденка какая-то под клювом торчит. Так что?

– Оставлю. Не стоит разлучать любящие сердца.

– Во-от… Только Карру я и нужна…

– Всем ты нужна. Ну, прекрати реветь. Хочешь, я тебе в следующий раз крысу привезу?