Дела семейные (СИ)

Мощные острые клыки перемалывали руку, дробили тонкие косточки, но я чувствовал, как клинок упирается в упругую плоть, и изо всех сил давил на кинжал, толкая его вперед и вверх. Хорошо гад пасть разинул, даже гарда вошла. Сейчас упырь должен был заливать меня слюной и кровью, но нет же, сухой, как позавчерашний блин.

Что-то хрустнуло, чмокнуло, и челюсти нежити перестали двигаться, а сама она разом обмякла и как-то расползлась. Спихнув с себя дохлую тушу, я вскочил, в два шага оказался рядом с пытающейся подняться сестрой, выхватил у нее из рук топор, вернулся и, широко размахнувшись, обезглавил упыря. Во второй раз и окончательно.

Уродливая башка откатилась в сторону. Из затылка торчало острие даги.

Я вдруг понял, что очень хочу пить. Что угодно за стакан воды! Или хотя бы горсть снега.

Там, где мы сражались с упырем, все было разворочено, испорчено, грязно. Содрогнувшись от отвращения, я зашагал прочь.

Далеко не ушел. Цепкие руки обхватили за пояс, остановили.

Хельга, растрепанная, с окровавленным виском, упав на колени, смотрела снизу вверх абсолютно сметенным взглядом.

– Живой…

Ага, но главное, сама Хельга жива. И Раннвейг тоже. Вон стоит в сторонке, прижимая к груди встрепанную, помятую, но несомненно целую ворону.

Птица повернула клювастую угольно-черную голову и участливо поинтересовалась:

– Кра?

Да кра, кра. Вот ведь как бывает. Мне доводилось рубить нежить, а потом сжигать убитых тварей. Я наблюдал, как человек сражается с хлыной, кошмаром ночного города. Я видел вблизи урба, жуткого выходца с того света. Да что нечисть, я сам убил уже трех человек. И только что прикончил упыря, который при жизни был соседом нашего клана и даже сватался к моей племяннице.

Первой из троих присутствующих людей пришла в себя сестра. Поднялась наконец на ноги, заправила за ухо длинную выбившуюся прядь. И напустилась на нежданную дочь:

– Раннвейг! Ты что здесь делаешь?

– Вас ищу! – пискнула племянница. – Вас сейчас все ищут. Всю ночь искали, а я только недавно выехала. Я не знала, что упырь!

– Завтра на рассвете начинается блокхейн.

– А блокхейна не будет! – девчонка замотала головой так энергично, что короткие толстые косицы запрыгали по плечам. – Хеск Родъер отказался. Он вчера к деде приезжал, а вас не было. Вот. Я потом слышала, как бабушка Эдит кому-то сказала: «Отказался Эйнунд от блокхейна, семью пожалел». Она тихо сказала, а я все равно слышала.

– Семью пожалел, – Хельга дернула себя за снова вылезшую прядь. – Вспомнил наконец. Значит так. Перевязываемся, тело в склеп. И едем.

– Домой?

– Нет, Ларс, не домой. В замок Баг.

Глава 9

Глава 9

Эйнунд Родъер встретил нас у ворот замка. Распахнутых настежь. Я подумал, что Раннвейг что-то неправильно поняла и блокхейну быть, начался он уже сегодня, а сосед, пожалев семью, отослал домочадцев в город или еще куда и теперь один встречает кровников на пороге родного дома. Но почему без оружия?

Когда шли по коридорам, за спиной то и дело раздавались то скрип тихонько приоткрываемой двери, то шорох портьер. Люди не ушли из замка Баг, но попрятались. Или глава семейства всех разогнал. И хвала Драконам, мне не хотелось бы сейчас встретиться с Каролиной Родъер.

Хеск Эйнунд провел нас в свой кабинет и, не предложив сесть, не по фигуре грузно опустился в кресло возле стола.

– Торстейн мертв? – спросил он, пристально глядя в сторону, на занавешенное окно. – Он не вернется?

– Да, – кивнула Хельга. – Вы были на кладбище?

– Был. Я хотел убить своего сына. Того, кем он стал. Но понял, что не смогу. Вы справитесь лучше.

Это могло быть воспринято как оскорбление, но Эйнунд Родъер всего лишь констатировал факт. Мощный клан, только что истребивший одну нежить и готовящийся к блокхейну, точно имел больше шансов отыскать и убить упыря, чем один человек.

– Вы отказались от кровной мести, чтобы мы могли устроить облаву?

– Нет, – мужчина зябко потер ладони. – Мне не за что мстить Къолям.

– Блокхейн был объявлен, чтобы скрыть причину смерти Торстейна?

– Да. Я знаю, чем вы занимаетесь в Гехте, хесса Хельга. У нас здесь принято приглашать соседей на прощание. Вы могли что-то заподозрить, начать расследование. Или еще кто-то… Торстейн был бы опозорен, люди проклинали его. Пришлось… Когда люди готовятся убивать друг друга, им нет дела до горя врагов. К тому же я не мог ждать, знал, что Торстейн вот-вот поднимется.

Эйнунд Родъер сгорбился в кресле, но голос его звучал спокойно и ровно.