Дело генерала Раевского

Отсюда он уехал на юг. Он знал, что в Таганроге будет ждать его яхта, купленная у англичанина, а капитан и экипаж её из членов мальтийского ордена, которые не забыли своего задушенного магистра. Яхта увезёт его в Яффу. Он ещё не знал, что в Петербург доставлен будет труп фельдъегеря, который выпадет при быстрой езде из пролётки и головой ударится о вымощенную дорогу. Этого обстоятельства он знать ещё не может. Но знает, что Константин будет от трона отстранён, а взойдёт на трон Николай, который станет править железной рукой, всю искоренит крамолу, а сейчас Николай неукоснительно потребовал у матушки неприкосновенности полной для него, Александра. Зафрахтованную в Таганроге яхту зовут как-то по случаю для этого дела неприлично: «Джули». Она унесёт беглеца мимо дозоров у Босфора. А по столице уже поползут слухи о смерти царя заведомо, гонцы о случившемся на самом деле тайно готовятся в Варшаву. Насторожится верный слуга царёв, единственный не изгнанный от близости к царю, граф Милорадович. На сообщение Николая о том, что он восходит на трон, старый воин и гуляка ответит: «Вы — император? Не говорите глупостей. Пусть доставят в Петербург тело государя. Будем разбираться». И Милорадовича придётся долго уговаривать, ведь он военный губернатор столицы. И когда Николай найдёт с ним общий язык, героя Великой войны с Наполеоном застрелит Каховский.

А пока Волконский узнает об аресте Пестеля, бросится к графу Витгенштейну с присяжными листами полков девятнадцатой дивизии императору Константину и с просьбой разрешить ему отлучиться из Умани, чтобы отвезти жену для родов в имение отца её Болтышку. «А ты, князь, кого ты признаешь государем?» — спросит граф. «Того, кому вы присягнёте», — ответит Волконский. «Поезжай, но не замедли и, особенно, не заезжай в Каменку к Давыдову». А Мария ничего знать не будет, даже подозревать. А под сердцем её готовится к жизни, полной тревог, сын, её несчастный первенец, уже в утробе матери своей обречённый отцом на сиротство».

6

«В Болтышке князь Волконский, незаметно для жены, успел сжечь в камине кое-какие документы да вернулся в Умань, где и был арестован. Правда, успев ещё заглянуть коротким визитом в Болтышку, посмотреть на только что родившегося сына и попрощаться с женой, которая и не предполагает грядущей трагедии, но тяжко больна и лежит в постели.

В апреле 1826 года, преодолевая распутицу, она выедет в Петербург для свидания с мужем. Она получит разрешение свидеться с Сергеем Григорьевичем в Петропавловской крепости. Свидание произойдёт в комендатуре крепости, куда князя приведут под конвоем. При посторонних. Это даже не было похоже на свидание. Но они обменялись платками. На уголке платка Мария, вернувшись домой, нашла несколько утешительных слов, которые разобрать можно было еле-еле. Но... Сестре своей Софье Сергей писал из каземата: «Милый друг, вот записка, посылаемая тебе мною тайком; умоляю сохранить её в тайне, иначе ты погубишь меня и подателя, которому выдай 15 рублей и пообещай ещё 10 рублей, когда он вторично придёт к тебе от меня. Напиши мне через него, но не упоминая о получении моей записки и без адреса; я желал бы также, чтобы твоя записка не была написана твоею рукою...» Я кое-что не совсем важное в данном случае опускаю здесь, — заметил Олег, — оставляю только то, что наиболее характеризует личность князя, участника сражений с Наполеоном. «Меня уведомили по секрету, что нас отправят на телегах, не знаю, до Волги ли или до места назначения. В этом последнем случае не знаю, как я перенесу это путешествие при своём слабом здоровье, если нас повезут быстро. Даже переход пешком я перенёс бы легче при теперешнем состоянии моего здоровья. Уже некоторые из жён просили и получили разрешение следовать за своими мужьями к месту их назначения, о котором они будут предуведомлены. Выпадет ли мне это счастье и неужели моя обожаемая жена откажет мне в этом утешении? Я не сомневаюсь в том, что она своим добрым сердцем всем мне пожертвует, но я опасаюсь посторонних влияний, и её отдалили от всех вас, чтобы сильнее на неё действовать. Если жена приедет ко мне на свидание, я бы желал, чтобы она приехала без своего брата, иначе её тотчас же увезут от меня. Врач был бы при этом нужнее. Получу ли я от своей жены утешение, в котором другие уже уверены? Я понимаю, какой долг лежит на ней по отношению к сыну, и, конечно, я не решился бы разлучить её навсегда с этим несчастным ребёнком». — Олег опять прервался и надолго задумался и уже грустно совсем сказал: — Какое различие между этим письмом князя и письмом предсмертным поэта?

   — Ты имеешь в виду письмо Рылеева? — спросил я.