Дело о хитроумной ловушке. Дело застенчивой обвиняемой. Дело счастливого неудачника

— Сколько времени вы потратили на разглядывание этого номера сегодня утром?

— Не знаю… Какое это имеет значение?

— Смотрели вы на него полчаса?

— Нет, конечно.

— Минут пятнадцать?

— Нет.

— Десять минут?

— Возможно.

— Другими словами, вы запомнили этот номер сегодня утром, не так ли?

— Ну а что же в этом плохого?

— Откуда вы знаете, что это тот же самый номер?

— Потому что он записан моей собственной рукой.

— Вы видели перед собой номер машины, когда его записывали?

— Разумеется.

— Смотрели на номерной знак и одновременно писали?

— Да.

— А разве это не происходило таким образом: вы разглядели номерной знак машины, остановились, вынули из сумочки записную книжку…

— Ничего подобного! Все было так, как я сказала: на ходу я достала записную книжку и вписала в нее номер.

— Вы не левша?

— Нет.

— Одна рука была у вас на руле?

— Да, левая.

— А правой вы писали?

— Да.

— У вас авторучка с завинчивающимся колпачком? — Да.

— И вы открутили его?

— Да. Конечно.

— Вы способны это проделать одной рукой?

— Запросто. Вы зажимаете авторучку, то есть ее стержень, безымянным пальцем и мизинцем, а большим и указательным отвинчиваете колпачок.

— Что вы сделали потом?

— Положила записную книжку на колено, записала в нее номер, потом снова надела колпачок на ручку и спрятала к себе в сумочку.

— На каком расстоянии вы находились от автомашины. когда записывали ее номер?

— Не очень далеко.

— Вы все время видели номерной знак?

— Да.

— Четко?

— Да.

— Вы записывали номер в темноте?

— Нет.

— Впрочем, я вижу, что не в темноте… Цифры и буквы написаны исключительно аккуратно, так что у вас должно было быть какое-то освещение.

— Так оно и было. Я включила верхний свет в кабине, чтобы видеть, что пишу.

— Если вам пришлось заучивать этот номер сегодня утром, уже после того, как вам возвратили записную книжку, значит, до этого вы его не помнили? Верно?

— Ну нельзя же требовать от человека, чтобы он удерживал в памяти разные номера.

— Так что сегодня утром вы номер не знали?

— Знала, заглянув в свою запись.

— А без этого — нет?

— Пожалуй…

Хауленд снова заколебался:

— После того как вы записали номер, вы отправились прямо домой?

— Да.

— В полицию вы обращались?

— Да. Я об этом уже говорила.

— Когда?

— Позднее.

— После того как прочитали в газете сообщение о несчастном случае на шоссе?

— Да.

— И узнали, что на шоссе найден труп?

— Да.

— А до этого вы не обращались в полицию?

— Нет.

— Зачем же вы записали номерной знак той машины?

Ее глаза засверкали от испытываемого ею чувства торжества.

— Потому, что я знала: человек, ехавший в машине, был слишком пьян, чтобы садиться за руль.

— Вы об этом уже знали, когда записывали номер машины?

— Да.

— Вы его записали, чтобы иметь возможность свидетельствовать против водителя?

— Чтобы выполнить свой гражданский долг.

— То есть сообщить в полицию?

-- Я решила, что обязана записать номерной знак этой машины на случай, если произойдут какие-нибудь неприятности.

— И у вас будет возможность в дальнейшем дать показания.

— Да, чтобы я могла об этом рассказать полиции.

— Но ведь вы ничего не рассказали полиции, пока не прочитали в газетах сообщение об обнаружении на шоссе трупа.

— Верно, что тут такого?

— Даже после того, как вы заметили загадочное затемнение правой фары, вы не позвонили в полицию?

— Да, не позвонила.

— Вы считали, что у вас для этого нет достаточных оснований?

— Да, пока я не прочитала про задавленного человека.

— Получается, что, вернувшись домой, вы не думали, что произошел несчастный случай?

— Вообще-то я чувствовала: что-то случилось. Мне не давала покоя мысль о таком странном исчезновении фары.

— Но о несчастном случае вы не думали?

— Я знала: что-то произошло.

— Думали ли вы или не думали о возможности наезда на человека?

— Да. Я сообразила, что, вероятно, произошел несчастный случай.

— Когда вы это сообразили?

— Сразу же, как вернулась домой.

— Вы записали номер машины, чтобы известить полицию в том случае, если произойдет авария?

— Я записала номер потому, что считала себя обязанной это сделать… Да!

— Тогда почему же вы не позвонили в полицию?

— Ваша честь, этот вопрос уже неоднократно задавался, и свидетельница на него отвечала, — вмешался прокурор. — Мне не хотелось бы ограничивать защитника в перекрестном допросе, но он повторяет одно и то же без конца.

— Пожалуй, вы правы, — согласился судья.

— Я считаю, ваша честь, что действия свидетельницы противоречат словам, а мотивы — действиям.

— Вы будете иметь возможность все это объяснить членам жюри… Надеюсь, вам удалось установить в ходе перекрестного допроса то, что вы намеревались, — сказал судья Колвелл.

— У меня все, — заявил Хауленд, театрально пожимая плечами и жестом как бы отбрасывая в сторону свидетельские показания.

— И у меня все, мисс Хейли, — заявил прокурор.

Свидетельница неторопливо спустилась с возвышения, промаршировала к своему месту в конце зала и опустилась в кресло.

Повернувшись к соседке — молодой женщине, сидящей рядом с Перри Мейсоном, — она спросила с победоносной улыбкой:

— Все было хорошо, не так ли?

Молодая женщина молча кивнула.