Дело о разведенной кокетке. Норковая шубка, побитая молью. Смеющаяся горилла

— Как далеко этот человек отбежал от домика, прежде чем решил вернуться?

— Не больше двенадцати — пятнадцати метров.

— И там было несколько фоторепортеров?

— Да.

— Откуда вы знаете, что это были именно фоторепортеры?

— Ну… я…

— Значит, вы приняли их за фоторепортеров?

Голкомб ответил саркастически и зло:

— Да. Я только глупый полицейский. И когда газета дает мне сведения, когда я вижу этих парней с фотоаппаратами, «блицами» и что там у них есть еще, я сразу верю, что это газетчики. О чем тут думать!

— Ах, вы, значит, получили сведения от газеты?

— У меня свои источники информации.

— Как вы узнали о моем приезде в мотель «Слип-велл»?

— Мне пропела это птичка, — засмеялся Голкомб.

— И когда вы туда приехали, там уже было с полдюжины фоторепортеров?

— Кто-нибудь из них сфотографировал вас?

— Да.

— Может быть, вы запомнили кого-нибудь из них? Вы бы их узнали, если бы опять увидели?

— Ну, не знаю, — ответил Голкомб. — Я…

— Если вы можете опознать человека, выбегающего из дома, почему вы не можете опознать кого-либо из фоторепортеров?

— Честно говоря, это не очень легко, когда вспышки бьют прямо в глаза. Я…

— 'Значит, вспышки ослепили вас? — заметил Мейсон.

— Но не так, чтобы я не мог вас узнать, — провозгласил сержант Голкомб.

— Понятно, — улыбнулся Мейсон. — Вспышки ослепили вас настолько, что вы не смогли бы никого узнать, но не до такой степени, чтобы не смогли узнать меня.

— Я этого не сказал.

— Так как же выглядели эти фоторепортеры? Можете их описать?

Некоторых — да.

— Пожалуйста.

— Тут же около меня, — сказал сержант Голкомб, — стоял фоторепортер, который подошел ближе и первый сделал снимок. На нем был черный плащ.

— Сколько ему могло быть лет?

— Я не приглядывался к нему так, чтобы мог сказать, сколько ему лет. Он был еще не стар.

— Какого роста?

— О, достаточно высокий… может быть, такой, как вы.

— Какого сложения?

Голкомб внимательно посмотрел на Мейсона.

— Примерно вашего.

— Вы с ним разговаривали?

— Нет. Я говорил уже, что смотрел на вас, когда вы выбежали. Вы бежали прямо из домйка, закрывая лицо шляпой, в свете автомобильных фар и держались так, как адвокат, запутавшийся в сё’ги своих собственных интриг и…

— Хватит, — прикрикнул судья Осборн, ударяя мо лотком по столу. — Сержант Голкомб, вы хорошо знаете, что так нельзя. '

Голкомб со злостью произнес:

— Но он пробует убедить меня, что я не мог его увидеть.

— Все равно, личные выпады недопустимы, когда вы находитесь в суде, сержант. Вам следует ограничиваться ответами на вопросы. В противном случае я буду вынужден оштрафовать’вас. Вам понятно?

— Да, — понуро ответил тот.

— Значит, вы говорите, что тот человек, который стоял рядом, сделал фото, когда вы приехали? — спросил Мейсон.

— Да.

— Что вы тогда делали? Вы помните?

— Помню точно. Я наклонился и выключил зажигание и свет на распределительном щитке, чтобы Гошен мог лучше видеть… то есть чтобы ему ничего не светило в глаза, когда он смотрел в окно.

— Я покажу вам фотографию, сержант. Скажите, сделана ли она была фоторепортером, стоящим рядом с машиной? Как вы можете видеть, на ней рядом с вами сидит свидетель Гошен, а вы наклонились вперед…

— Это именно тот снимок, — подтвердил сержант Голкомб. — Он его сделал именно в этот момент.

— Вы только один раз наклонились? Тогда, когда выключали зажигание и щиток?

— Да. Снимок сделал фотограф, который стоял около меня.

— Вспышки не ослепили вас?

— Нет. Глаза у меня хорошие. Я привык ездить на машине ночью, и свет фар мне не мешает. Я смотрел через свет и… Нет, сэр, свет вспышек*мне совсем не мешал. Я видел все, что йроисходило.

— В это самое время, — сказал Мейсон, — перед машиной стоял другой фотограф, который снимал через переднее стекло, не так ли?

— Да, но вам не удастся запутать меня, говоря, что вспышки нас ослепили, потому что это неправда.

— Нет-нет, — запротестовал Мейсон. — Я совсем так не говорю. Я пытаюсь только установить порядок, в котором были сделаны снимки. Тут есть еще один, показывающий, как вы наклонились вперед в машине. Он, должно быть, сделан перед тем, как фотограф слева сделал свой, или же немедленно после этого. Но этот сделан через переднее стекло.

— Да, — подтвердил сержант Голкомб, — это именно тот снимок.

— На этом снимке видны вы, свидетель Гошен и фотограф, который сделал первый снимок, слева. Верно?

— Да.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Отметим эти снимки как доказательства защиты номер один и номер два.

Судейский чиновник отметил фотографии.

— В это самое время другие фотографы снимали человека, который выбежал из домика? — спросил Мейсон.

— Тогда вы еще не выбежали. Вы меня не поймаете, мистер Мейсон. Когда я приехал, все фотографы окружили машину и делали фото. Блеск вспышек обеспокоил вас, и тогда вы вышли, совершенно так же, как кролик, выскакивающий из укрытия. Увидев нас и фоторепортеров, вы повернулись и убежали в домик. Но прежде чем вы это сделали, у Гошена было достаточно времени опознать вас.

— Когда тот человек выбежал, фотографы сняли его?

— Да, они вас сняли.

— Он заслонил лицо шляпой?

— Да, вы заслонили свое лицо шляпой.