Демон

Ей нравился его смех. Не какой-то особенно мелодичный, в общем-то, самый обыкновенный, просто очень счастливый. И очень искренний, словно он смеется всем своим существом, всей душой. При одной только мысли об его смехе у нее загорались глаза.

Ее глаза загорались и когда она думала о его нежности: как он берет ее за руку, как он массирует ей шею и плечи, как целует ее в мочку уха… Как он улыбается и легонько стучит пальцем по кончику ее носа, просто так, безо всякой причины – просто стучит по ее носу и улыбается. Она на секунду закрыла глаза и представила его улыбку, и на душе сразу стало теплее…

Но за всей его нежностью явственно ощущалась сила. Не показная, а настоящая сила, присущая его личности, проявлявшаяся в поступках и в отношении к жизни. Он знал, чего хочет, и знал, как добраться до цели. Он знал, что его ничто не остановит. А она знала, что может всегда на него положиться – что бы ни произошло, – он всегда будет рядом, всегда защитит ее и поддержит. Он очень надежный, его дух несгибаем…

Чем больше она размышляла о нем, тем теплее делалось солнце, и когда пришло время кормить Гарри-младшего обедом, она уже улыбалась, и тихонечко напевала себе под нос, и думала, что приготовить на ужин для Гарри.

12

Так все и шло, жизнь Гарри складывалась из уже устоявшихся маленьких компромиссов и переоценок этических ценностей и ситуаций; непрестанной корректировки жизненных установок и мучительных поисков самооправданий, требующих маленькой лжи, которая неизбежно влекла за собой ложь большую и еще больше корректировок и переоценок. Причем Гарри искал компромиссы даже не с общепринятой этикой и моралью, а со своей собственной. Именно это и создавало конфликт. Именно это и было причиной его терзаний.

И главная сложность, порождавшая непреходящее внутреннее смятение, состояла в том, что Гарри не мог честно признаться себе, что компромиссы и ложь имеют место быть. На сознательном уровне ему надо было поддерживать в себе уверенность, что у него все в порядке: что бы ни происходило – это нормально, просто результат стресса из-за напряженной работы.

Все-таки он – человек состоявшийся и успешный: пользуется уважением на работе, содержит семью, имеет солидный счет в банке, и ему еще только тридцать. Он совершенно не сомневался – и никто из его окружения не сомневался, – что когда-нибудь он станет миллионером. Вне всяких сомнений. Что у него может быть не в порядке?

У него замечательная семья, которой он так дорожит. Он горячо любит жену и сына, и они любят его. Когда он приходит домой с работы, сын радостно мчится к нему (ладно, не мчится, а скорее ковыляет), а жена всегда встречает его улыбкой, объятием и поцелуем. Успех. Да. Гарри Уайт – человек успешный. Что у него может быть не в порядке?

Ответ: ничего. Что вполне очевидно. У человека, настолько успешного и молодого, как Гарри Уайт, все должно быть в порядке, и что бы ни порождало эти судороги беспокойства в глубинах нутра, это неистребимое напряжение, создающее ощущение сжатой пружины, готовой в любой момент распрямиться, со временем оно пройдет. Непременно пройдет. А пока что нет ничего ненормального в том, что он изредка позволяет себе переспать с кем-нибудь посторонним или провести ночь с одной из сотрудниц отдела по связям с общественностью. Он уже начал свыкаться с подспудным чувством вины и неясными угрызениями совести, с которыми просыпался на следующее утро. Главное, чтобы ничто не мешало работе, а напряжение, копившееся внутри, даже очень мешало. Он готов был на все, чтобы снять напряжение. Ему надо работать.

Вот так и вышло, что каждая ложь, каждый маленький компромисс неизбежно влекли за собой еще больше лжи и компромиссов, и Гарри стал ночевать в городе, даже когда никаких зарубежных гостей не было и в помине, но на них всегда можно было сослаться, и эта причина всегда принималась на веру.

Но теперь необходимость ночевок в городе возникала все чаще и чаще. Контроль становился слабее. После каждой дополнительной корректировки, после каждого очередного обмана он впадал в депрессию на день или два, и ему стоило немалых усилий скрывать свое состояние от жены. Затем все как-то само собой приходило в норму, и он становился прежним собой в своей постоянно изменчивой жизни, дома и на работе все вроде бы шло, как обычно, и его настроение поднималось.

Однако периодичность этих скачков непрестанно менялась, промежутки между приступами депрессий делались все короче, из чего вытекала необходимость в дальнейшей корректировке. Гарри сам толком не понял, как получилось, что в одну из недель он ночевал в городе дважды, а на следующий день по дороге домой купил комнатное растение, монстеру деликатесную. Зачем – непонятно, просто он вдруг почувствовал неодолимое желание ее купить. Вовсе не для того, чтобы презентовать ее Линде в качестве извинения за свое поведение (Господи, при ее-то садах, это было бы все равно что дарить эскимосу ведро снежков), и все-таки это растение вроде как предназначалось в подарок жене.