Демон-искатель

Когда он возвращался в хлев к другим батракам, те встречали его презрительным взглядом, полным страха и недоверия. Они тоже полагали, что убийцей был сам Ваня. И для мальчика настали еще более тяжелые времена, его товарищи начали сторониться его и боятся, а те кто был, посмелее вообще отбирали у него еду.

– Из-за твоего деяния нам скоро еды давать перестанут! – говорили они.

Даже Дима ничего не говорил. Смиренно молчал и ел пшеницу с черным черствым хлебом. К вечеру Ваня подошел к брату и спросил:

– Ты веришь в это?! Веришь, что я убил его?!

– Я верю, что все возможно, – промямлил он

– Возможно, что это ты это сделал! Тряпка смердящая! Ты это сделал!

В этот момент мальчик был в ярости, что родной брат его ничего не делает ради него! Когда он оскорблял Диму тот просто отвернулся и ушел ничего не говоря.

Два дня Ваня прислуживал Винчестеру. Тот оказался полнейшим снобом.

– Май деа! Ноу, ноу! Тебя должны были говорить, как низкий ты должен подавать мне брекфаст! Я важная особа, май деа и ты нау, что будет если для Хлевадия дойти моя жалоба!

«Бараков выбирает друзей себе под стать». Вот так и подумал Ваня первым вечером.

На второй день всех батраков встретила новость… Новый надзиратель нашелся! Это был огромный лысый боров, который был еще хуже старика Григория, но если Григорий был верен хозяину, то эта свинья плевать хотела на буржуя. В итоге всем батракам досталось ужасно. Иннокентий, а именно так звали этого мерзавца, был строг.

Тумаки и удары получали все без исключения! Каждый рабочий говорил:

– Я ничего не сделал?

На что Иннокентий отвечал:

– Ты все еще блеешь овца! За работу!

И тут получил удар по черепу плеткой! Вскоре их тела покрылись синяками, ссадинами. Но они молчали и тихо ложились на свои сеновалы и жутко страдали. Тело каждого ныло словно их жгли каленым железом. Но это было не самое худшее, что происходило в губернии. Скот и вся еда приобрела отвратительный привкус гнили. И на Баракова начали бросаться другие буржуи. И собаки тоже словно дикие стали бродить по улицам, постоянно скаля зубы.

Ване было также плохо. Винчестер насмехался над ним и говорил:

– Слезники, май деа, должны ползать в угоду старшим бразэр!

Теперь даже присутствие Марьяны не помогало. К вечеру третьего дня золотые волосы и его лицо покрылись кусками грязи и следами от сапог Иннокентия.

А Хлевадий как раз третьим вечером обсуждал с одним из гостей необычное происшествие.

– Говорю, – рассказывал гость. – Собаки словно с цепи сорвались! Сегодня двоих моих детей покусали!

– Да я в курсе, – машинально ответил Хлевадий.

– С тех пор как твой старый друг объявился всякая жуть начала твориться! Коровы не дают молока, курицы яйца не несут!

– Винчестер тут не при чем, Леонид Гаврилович! – внезапно вспылил Бараков. – Это все этот отброс! Он убил Григория! Раскромсал его тело, а части тела выбросил как мусор!

– Успокойся, друг, – мягко проговорил Гаврилыч. – Давай лучше ответь, когда сыскной приедет из столицы, в помощь нашему комиссару?

– Примерно через две недели, – уже спокойно ответил буржуй.

– Боже, – только это и вырвалось из уст гостя.

Они еще какое-то время попили чай и вот Гаврилыч встал и сдавленно улыбнулся:

– Ладно, приятель, увидимся.

И вышел из белокаменного поместья, а Бараков смотрел ему вслед, и его кустистые брови были сильно нахмурены, а усы дрожат вместе с губами.

Он посмотрел наверх и увидел восходящую луну, а солнце давно зашло за горизонт.

– Тварь поганая, – только это и прошептал буржуй.

И зашел обратно в свой дом.

Тем временем Леонид Гаврилыч, этот худой человек с сильными морщинами и седыми всклокоченными волосами, словно клубок пуха, шагал по снегу и пытался насвистывать мелодию. Несмотря на теплую шубу, он чувствовал, как руки в шерстяных рукавицах вот-вот покроются льдом и инеем. В голове застряла одна картина: разрезанный, нет даже разорванный Григорий, разбросанный по сторонам. Очки Гаврилыча, которые он нацепил на заостренный нос, начали мутнеть от его горячего дыхания.

– Дьявол! – выругался он и остановился рядом с одним из домов бедняков.

Он старательно их протирал и тут!.. Раздалось чье-то тихое едва слышное шипение.

– Что это? – обернулся гость.

Он оглядывал все пространство, освещенное ярким светом лунного диска, но тучи то и дело заслоняли его, и сияние сильно слабело.

А шипение все продолжалось.

Ему казалось, что это собака или лиса. Но почему-то у него возникла мысль о звере куда страшнее мохнатой дворняги и рыжей плутовки, таскающей кур из сарая.

– Собачка иди сюда! У меня есть косточка!

С этими словами он достал револьвер и нацелил его во тьму.

Шипение становилось все громче.

– Что это значит? – еле слышно пробормотал он.

А Гаврилыч начал чувствовать, как это навязчивое шипение начинает проникать в его разум, как оно заполняет все его мысли. Гость уже начал терять слух. Он чувствовал, что этот звук исходит у него из головы.

– Ну, хватит уже! – задержав дыхание взвыл помещик.