Демон. Одиночка

– Отстань, – беззлобно, с улыбкой на губах рычит он, и еще неизвестно, кто получает больше удовольствия от этой игры.

В достаточно шутливом настроении мы двое вваливаемся в тесный предбанник, нарочно толкаясь и громко смеясь, снимаем верхнюю одежду и обувь.

– Явились, самоубийцы, – грозно сдвигает брови Микаэль, едва мы появляемся на пороге. – Оба весь день без завтрака, без обеда. Хорошо, что про ужин вспомнили!

Я удивленно хлопаю глазами. И когда только Мика успел поменяться местами с Куртом-правильным?

У них что, внутрисемейная разнарядка – кто-то один всегда должен занудствовать? Как говорится – свято место пусто не бывает.

Видимо, то же думает стоящий рядом со мной лаэрд.

– Эва, скажи по секрету, я такой же раздражающий, когда включаю главного? – шепчет на ушко мужчина.

Я поднимаю голову и с таинственным видом улыбаюсь, глядя в сине-зеленые глаза. А пусть думает, что хочет!

Микаэль громко хлопает в ладоши, привлекая наше внимание.

– Вы что, друг на друга за целый день не насмотрелись? – сердито рычит он, уперев кулаки в бока. – Мыть руки и срочно за стол! Второй раз греть для вас еду я не собираюсь.

Сдержанно хихикнув, я озорно толкаю Курта в бок и несусь в сторону ванной и туалета.

– Догоняй, старичок!

– Кто-то сейчас ответит за старичка, – рычит Курт, издает воинственный рык и бежит следом.

«Старичок» нагоняет меня через три шага, хватает в охапку и, игнорируя мой испуганный визг, тащит в сторону уже виднеющейся на горизонте двери ванной.

– Мика, на помощь! – кричу я, зависая вниз головой и отчаянно болтая ногами в воздухе. – Твой брат озверел!

Микаэль действительно появляется в зоне моей видимости, строго смотрит на нас обоих.

– Два сапога – пара, – осуждающе качает он головой и едко подмечает: – И оба – левые!

Пристыженный младшим братом, Курт ставит меня на пол и с комичным видом опускает голову.

– Мы больше не будем… – пищит он детским голоском.

Не сдержавшись, громко фыркаю и закатываюсь в неконтролируемом приступе смеха. Ну просто кто бы мог подумать, что Курт-правильный может быть вполне нормальным человеком.

Махнув рукой на нашу парочку, Микаэль уходит в сторону кухни, бурча что-то по дороге.

– Курт! Ой, Курт! – хохочу я, сгибаясь пополам.

– Это все твое тлетворное влияние! – смеется он в ответ и тянет меня за руку в сторону ванной.

Все еще посмеиваясь, мы вместе моем руки, толкаемся, брызгаемся и впадаем в детство.

Какая там усталость! Мы ведем себя так, будто провели целый день, сидя на стуле, а не покоряя склоны.

Более-менее успокоиться удается только во время ужина. Во-первых, потому что Микаэль зорко следит за нами с видом папочки, приглядывающего за расшалившимися детьми-хулиганами, а во-вторых, когда рот занят едой, болтать и хихикать чрезвычайно тяжело.

Наевшись до отвала, я сытым взглядом окидываю заставленный тарелками стол, уговаривая желудок попробовать еще какую-нибудь вкуснятинку, когда телефон, лежащий рядом с тарелкой, внезапно оживает.

Мельком глянув на экран, тут же сажусь немного ровнее.

Хм… незнакомый номер.

– Алло, – немного взволнованно спрашиваю я. – Алло?

Молчание и непонятный треск.

Пожав плечами, даю отбой, возвращаю мобильник обратно на стол и натыкаюсь на сосредоточенный взгляд лаэрда.

– Кто это?

От былого расслабленного и веселого Курта не остается и следа. Передо мной вновь холодный, сдержанный мужчина тридцати лет, с пятилетним ребенком и кучей нерешенных проблем на личном фронте. Кажется, у него даже морщинки вокруг глаз появились.

Жаль… С тем Куртом было очень хорошо.

– Не знаю, – с грустью вздыхаю я. – Ошиблись, наверное.

Курт медленно кивает, опускает глаза и какое-то время просто молча сидит.

– Пойду к Максу, пока няня не уложила его спать, – тихо сообщает он, с громким звуком отодвигая стул.

Мы с Микаэлем провожаем его одинаковыми сочувственно-задумчивыми взглядами.

– Мне одному кажется, что он видит в тебе Бет? – тихо спрашивает парень, едва за старшим братом захлопывается дверь.

– Что?

Я довольно резко поворачиваю голову, отчего мышцы шеи сводит легкая судорога. Охнув, начинаю растирать ладонями мышцы.

М-да, Яблокова! А еще глумилась над Куртом и обзывала старичком.

– Не бери в голову, – отмахивается Мика, хватая с тарелки бутерброд. – Просто что-то похожее у них с Элизабет было, вот меня и… Короче, не бери в голову.

Убрав руки под стол, крепко сцепляю пальцы и задумчиво смотрю в свою пустую тарелку.

Любовник. У нее ведь был любовник, Курт сам это сказал. Значит, вполне допустимо, что ей тоже кто-то звонил, и она врала любящему ее без памяти мужчине, что это кто-то из друзей-знакомых, коллег или, вот как я сейчас, говорила, что ошиблись.

Но я-то действительно не знаю, чей это номер…

Ой, Яблокова! Только не ври самой себе. Знаешь ты прекрасно, кто бы мог тебе позвонить. Знаешь и… ждешь!

И, словно в насмешку, телефон звонит снова.

Сердце пропускает удар. Непослушными пальцами провожу по экрану «ответить» и взволнованно замираю с телефоном около уха.

– Да? – тихо спрашиваю я.

– Привет, – глубокий низкий голос, от которого по телу бегут мурашки. – Узнала?

Да, это был он. Это был Платон.