Демон в белом

– Ждешь, что они нас предадут? – спросила она после того, как мы немного понаблюдали за гравиметром в тишине.

– Нет, – ответил я, яростно мотая головой.

– Кто угодно, только не Отавия, – сказала Валка.

– Знаю. – Я согнул правую руку в скафандре, почувствовав боль от усталости и перенапряжения. – Но если они сбегут, не стану их винить. Они теперь люди без родины. Это неправильно. У человека должен быть народ. Дом.

Я чувствовал, что Валка не согласна. На ее родине патриотизм был пустым словом, и даже связи между кланами со временем ослабли, в результате чего все были друг для друга седьмой водой на киселе.

Но она не спорила.

– Может быть, я бы чувствовала то же самое, если бы напали на Эдду.

– Скучаешь?

– По дому? – покосилась она на меня сквозь визор шлема. – Ни капли, сам знаешь.

– А я скучаю по своему… – сказал я, подумав о Торе Гибсоне.

Валка положила руку мне на колено:

– Адриан, тебе ведь там было плохо.

– Было, – согласился я, – но дом есть дом. Где бы я ни был, я остаюсь Марло.

– Твой отец от тебя отрекся, – продолжила Валка по-доброму. – Твой дом – «Тамерлан». И для норманцев тоже. – Она опустила голову мне на плечо. – Мы – твой народ.

В тот миг я не отказался бы от бутылки вина – и воздуха, чтобы иметь возможность ее распить.

– Надеюсь, мы найдем хоть что-нибудь, чтобы оправдать все усилия, – закончила Валка.

– Найдем, – обнял я ее за плечи.

– Опять пытаешься пророчествовать?

Это заставило меня подумать об Иубалу и Сириани Дораяике.

Я так и не рассказал Валке о ветре на вершине. Это было слишком удивительно и одновременно слишком банально, и я не знал, как представить историю так, чтобы она поверила.

– Сны вернулись, – сказал я. – Сначала, когда мы только прибыли… когда мы обследовали планету, я задремал в разведывательном корабле. Потом еще полдесятка раз.

Я рассказал о черном куполе, о колоннах, удерживающих его над гладкой мощеной равниной. Об армии сьельсинов с белыми руками на знаменах. О Дораяике. О себе.

– Иногда мне снятся и другие. Паллино, Элара, Бандит и так далее.

– А я?

– Ты – нет.

Валка долго молчала, не поднимая головы.

– А я думала, ты не умеешь заглядывать в будущее.

– Не умею, – подтвердил я. – Не заглядываю. – Я повернулся к ней лицом. – То есть я не контролирую, что вижу. Это просто сны.

– Вот именно. Просто сны, Адриан, – улыбнулась Валка, успокаивающе взяла меня за руку и улыбнулась еще раз.

– А как тогда воспринимать то видение, что пришло ко мне в Калагахе? Помнишь?

Другое видение, посланное мне Братством по приказанию Тихих, было совсем иного рода.

– Когда ты на несколько часов заблудился в руинах и мы все решили, что ты упал в какую-то дыру и свернул шею?

Старая боль на миг вернулась, лицо перекосило, и я порадовался, что Валка не видит меня за матовой керамической маской.

– Точно.

В тот день она обозвала меня лжецом и варваром.

– Эти сны похожи на то видение. Валка, я не такой, как ты. Не запоминаю все до малейшей детали, но эти сны… они такие живые. Они, как Тьма, не проходят, – объяснил я, зная, что она понимает, о чем речь. – Если сосредоточиться, можно увидеть их так, как в первый раз.

Валка спокойно кивала.

– И что, по-твоему, означают эти твои сны? – спросила она.

Я много об этом думал. Мы находились на Анитье уже несколько месяцев.

– Помнишь, что Кхарн Сагара говорил об Актеруму? – спросил я, отворачиваясь.

– Это было Танаран, – поправила Валка.

– Что?

– Об Актеруму рассказывало Танаран, а не Сагара.

Я не придал этому значения.

– Последние годы я обдумывал, что значит это слово. Что, если Актеруму – это «Акумн ба-терун»? Место, где скала. Или купол, не знаю. В моем видении был купол. А сьельсины маршировали под открытым солнцем и небом. Без повода они так не делают. По интонациям Танарана можно сделать вывод, что это какое-то священное для сьельсинов место. Место паломничества. Во сне их сборище напоминало какой-то… фестиваль.

– Вроде твоего триумфа?

В голове всплыли картинки из пропагандистских фильмов.

«Демон в белом».

Белый демон. Бледный демон. Мы с Дораяикой были одинаковыми фигурами на доске. Белой и черной.

– Иубалу, генерал Дораяики, упоминало жертвоприношение. Якобы Дораяика предвидело мою смерть.

– Оно просто хотело тебя запугать, – отмахнулась Валка.

– А если нет? Если Сириани Дораяика тоже получает видения от Тихих? От Тихих или… кого-то еще? – Я обхватил лицо руками. – Валка, нам нужны ответы. Сейчас, прежде чем Береника станет следующим Маринусом. Прежде чем запылают Эдда, Делос и все остальные планеты.

На это Валке сказать было нечего, и мы продолжили сидеть молча.

– Когда-то давно, – сказала наконец она, и я почувствовал на себе ее взгляд, – я тебе говорила… что не позволю тебе умереть. – Ее рука сжала мою. – Пусть тебя снятся какие угодно сны. Пусть приходят любые видения. Это не важно.

Ее уверенность, пусть и ничем не подкрепленная, воодушевила меня. Кошмары попрятались. Валка вдруг поднялась, словно смутившись, и подошла к гравиметру.

– Что нам, по-твоему, следует искать? – спросила она, не поворачиваясь.