День гнева. Повести

— Что бугры, что бугры?! — рассердился и Смирнов. — Нынче бугор есть, а завтра — среднерусская равнина. Против нас работает серьезная и совершенно секретная машина с неограниченными в наши смутные беспорядочные времена возможностями.

— Но машина без человеков — железка. Значит, есть какие-то человеки? Вот на них и выходить, — резонно заметил Коляша.

— Я, конечно, зря тебя дурачок называю, хотя и любовно. Ты — не дурачок. Но пойми же ты, не дурачок мой любимый, как защищены и спрятаны люди этой машины!

— Волков бояться — в лес не ходить, — резюмировал Коляша.

— Именно — согласился Смирнов. — О, Господи! — Завтра — в лес!

40

Он сидел на парапете, окружавшем дырку входа в метро. Существующий в точном соответствии с погодой темно-серый камень холодил старческий зад. Он сердился от этого — боялся простудиться — и в неудовольствии долбил тростью неряшливо уложенный асфальт. Расположившиеся рядом торговки поздней зеленью ненавистно, незаметно, но часто поглядывали на него: отпугивал покупателей этот невеселый гражданин. А покупателей здесь было густо, шастал народец в метро и из метро.

Смирнов рисковал, конечно, но в самой малой степени. Вряд ли те просчитали, что виновник их неудачи — полковник Смирнов. А присутствовать самому при встрече надо было.

Сырцов пил баночное дорогое пиво у коммерческой палатки неподалеку. Третью банку допивал, мерзавец. На той стороне между входом на почтамт и входом на биржу мотались неотличимые от здешних завсегдатаев Коляшины пареньки.

Задание ли тому виной, просто ли холодало и он замерз, а, может, разволновался с отвычки, Смирнов вдруг ощутил, что его слегка колотит. Глянув на уличные часы, проверил их своими наручными. Без трех минут два. Прикрыл глаза, склонил голову — кивнул Сырцову.

Сырцов — не пропадать же добру — допил пиво, швырнул пустую банку в урну, правой рукой слазил себе в боковой карман, вроде бы ничего и не вынул, но, еле шевеля губами зашептал себе в ладошку.

Через минуту Смирнов увидел наемного убийцу. Тот, поднимаясь по лестнице из метро, вырастал по приближении к Смирнову. Его глаза, оказавшись на уровне с глазами Смирнова, ничего не выражали. За ним на расстоянии двух метров следовал один топтун, а еще через метр — второй. В толпе их ничего не соединяло. Каждый из троих был сам по себе. Они подошли к переходу и остановились в ожидании зеленого света. Перед тем, как быть зеленому, на крыльце почтамта вдруг появился человек и приветственно поднял руку. Наемный убийца, увидев его, тоже помотал задранной ладошкой.

— Жора, в работу тех! — не таясь, приказал Смирнов. А Сырцов уже шептал, не ожидая команды.

Две толпы с двух сторон Кировской двинулись навстречу друг другу. Встретились в пути, проникли друг в друга, разъединились, и посреди проезжей части оказался одиноко лежавший на асфальте убийца.

— Жора! — сказал Смирнов. — В светлой куртке его толкнул!

— Засек, — заверил Сырцов и, проследив, как молодой человек в одной куртке не спеша спустился в метро, проследовал за ним.

Вокруг убийцы образовался небольшой людской кружок. Парочка, которая его вела, озадаченно вместе со всеми разглядывала труп. Ясно было, что убийца — уже труп: противоестественная окончательная поза, отвалившаяся челюсть, полуприкрытые глаза тухлого судака.

— Эх вы, — негромко сказал Смирнов в спины топтунам. Пареньки обернулись, один хотел что-то сказать, но Смирнов помотал головой — запретил. Сам же спросил у людей в кружке:

— «Скорую» вызвали?

— Мужчина побежал звонить! — сообщила оживленная (успела опохмелиться) немытая и нечесаная бомжиха и вновь вернулась к созерцанию покойника. — А молодой еще!

К кружку, не торопясь, приближались двое ментов, игриво помахивая резиновыми дубинками. Делать здесь было нечего, и Смирнов пересек Кировскую до конца.

У старого надземного вестибюля метро его ждал до нельзя смущенный старый муровский знакомый, который руководил группой сопровождения первого контактирующего. Старый знакомец не глядел в глаза. Смирнов все понял:

— Ушел.

— Ушел, — подтвердил старшой и, заспешив рассказать, разгорячился: — Сразу взяли в круг, повели, довели до машины, вот там она стояла, — он указал место у сортирной арки. Они с места двинули, ребята за ними. И тут вот с этой стоянки у чучела три «Жигуленка» на полном ходу становятся поперек, отсекая моих ребят. Ушел, ушел, козел гэбистский!

— Считаешь, гэбист? — полюбопытствовал Смирнов.

— Почерк, Александр Иванович.

— Три этих «Жигуленка»?

— Повели их ребята. Но, по-моему, пустой номер.

— Задействованы втемную за хорошие бабки, — продолжил его рассуждения Смирнов. А от себя добавил: — Обосрались мы, старичок, — не отмоешься.

41

— В серой куртке паренек, — шепнул в блюдечко переговорника Сырцов.

Двое, стоявших у книжного развала напротив дверей к контрольным воротцам, тотчас пристроились в хвост пареньку. Сырцов был четвертым, замыкающим. Паренек прошел по проездному, а трое преследователей бросили жетоны — запаслись предусмотрительно. Паренек повернул налево к сокольнической линии.