День гнева. Повести

— А как вместо меня гэбист сядет? Посидит, посидит, встанет, а вы — мертвяк. Что тогда делать будем, Александр Иванович? — радостно заговорили рядом. Не открывая глаз, Смирнов длинно зевнул и сказал:

— Это ты, Леонид? Ну, здравствуй тогда. — И только после этих слов открыл глаза.

В широченном светлом, туго перетянутом в талии плаще до пят, с непокрытой головой Махов был как Махов: красив, элегантен, обходительно весел.

— Здравствуйте, Александр Иванович. А все-таки зря не бережетесь.

— Да кому я нужен, — пококетничал Смирнов.

— Народу, Александр Иванович, народу. Только вот какому — не пойму: советскому или русскому.

— Я ведь Демидова жду, Леня. Он мне свидание назначил.

— Пришел я. Вместо него.

— Значит, тогда он от тебя приходил?

— Приходил он по своей инициативе. А потом мне признался.

— Считай, что я тебе поверил. С чем пришел, чего принес?

— Из достоверных источников стало известно, что партийные деньги, за которыми вы охотитесь, безвозвратно ушли, — легко отдал важнейшую информацию Махов. И с демонстративным любопытством заглянул в лицо Смирнова.

— А из каких источников тебе известно, что я за ними охочусь? — Смирнов никак не отреагировал. Великая штука — опыт.

— Не источник, Александр Иванович. Просто один человек просил в точности воспроизвести вам эту фразу. Что я и сделал.

— Человечка мне отдашь?

— А почему не отдать? Отдам. — И закончил в рифму: — Вам известен Горский Адам?

— Режиссер-новатор, что ли? Известен. Днями я его собирался потрепать.

— Поздно, Александр Иванович. Сегодня утром он улетел в Лондон. Спектакль ставить.

— Господи, и все-то от меня за границу убегают!

— Это те, кто может.

— А кто не может?

— Те, я так думаю, вас достать хотят.

— Не достанут, — легкомысленно отмахнулся Смирнов и посерьезнел при серьезном вопросе: — Ты действительно не знаешь, чем я занимаюсь и с кем по роду занятий сталкиваюсь лоб в лоб?

— Если честно, то догадываюсь.

— Естественно, не по официальным каналам пришли догадки эти?

— Естественно.

— Мне нужны имена двоих, Леня: стратега и организатора. Я хочу их уничтожить, потому что они убийцы в беспределе.

— А как они вас?

— Все может быть. Схлестнулись по-настоящему.

— А они знают, что вы схлестнулись с ними по-настоящему?

— Твою иронию напрочь дезавирует фраза, которую ты передал. Они предлагают ничью и разойтись.

— Хотите совет, Александр Иванович? Соглашайтесь на ничью и расходитесь.

— Вчера твоих трупов по Москве сколько было?

Махов заморгал, вспоминая. Вспомнил:

— Вчера довольно спокойно было. По-серьезному если — один.

— В саду Мандельштама?

— Вы считаете, что это они?

— Не считаю, а знаю.

— Ишь ты, как чистенько. А я в полной уверенности, что эта разборка среди группировок. Парня-то опознали. Довольно известный солнцевский боец.

— А мертвяк на Кировской у почтамта разве не твой?

— Это какой же? — Махов закрыл глаза, чтоб прокрутить на экране зрительной памяти сводный список вчерашних происшествий. Нашел: — Мужик без документов. Смерть, наступившая от острой сердечной недостаточности.

— Хочешь покажу, чем была сделана эта острая сердечная недостаточность?

— Не понял, — признался Махов.

Смирнов из-за пазухи извлек сверток — комок в тряпице — и, развернув тряпицу, двумя пальцами ухватил широкий перстень.

— Смотри, — приказал он Махову, но в руки тому перстень не дал, из своих рук позволил поглядеть. Показывая, поворачивал.

— Мини-шприц, — понял Махов. — Его же в лабораторию надо! — и вдруг спохватился: — Где вы его взяли?

— С пальца бойца солнцевской группировки, — признался Смирнов.

— Вы что, его вели?

— Вели-то вели, да не довели. Хотели на его связи выйти. Кто знал, что на такую работу втемную и просто за бабки лоха уговорят?

— За очень хорошие бабки этих рачков на что угодно уговорить можно.

Сделали паузу: оба обдумывали пути дальнейшего разговора. Наконец, старчески кряхтя, Смирнов опять полез в карман.

— Фейс этот тебе случаем не знаком? — спросил он Махова и протянул фотку девять на двенадцать. На этот раз в руки отдал.

На крыльце почтамта стоял гражданин с поднятой рукой. На осмотр гражданина Махову хватило пять секунд. Он вернул фотографию.

— Нет, — честно, и сожалея, признался Махов.

— Жаль, — огорчился Смирнов и вернул фотку в карман. — А я надеялся. Ты же многих из той конторы знаешь.

— Обижаете, — злобно отметил Махов. — Я на них не работал никогда.

— Жаль, — еще раз огорчился Смирнов.

— Завести меня хотите, да? — догадался Махов.

— Разозлить.

— Зачем?

— По горячке, может, проболтаешься о чем-нибудь для меня любопытном.

— Думаете, просто так я вам больше ничего не скажу?

— Если честно, то не думаю. Не с одной же ты фразой ко мне пришел. Одну фразу и Демидов бы принес.

— Вы умный, — похвалил его Махов. — И хитрый.

— А ты не знал?

— Знал, но чисто теоретически.

— Теперь же убедился на практике. Поехали, Леня.

— На главной московской свалке обнаружен труп. Обнаружен совершенно случайно: поддатый бульдозерист по пьянке ошибочно вскрыл законсервированную кучу, которую никогда не собирались вскрывать. Труп опознан. Это бывший зав. отделом ЦК Шаров. Вот такие пироги. Шаров этот вам не нужен?