Дэниел Мартин

Натянула пальто замшевое, лоскутной работы, очень дорогое, – в Лос-Анджелесе она раздумывала по многу дней, прежде чем решиться на такие траты; взяла плетеную сумку. Дэн вышел следом за ней на улицу, на свежий воздух. Прохожие, машины, медленно ползущие наверх, к Хэмпстеду449. Погода стояла ясная, предвестье весны; яркие солнечные блики ложились на все вокруг. Дженни встала к Дэну лицом, обеими руками держа перед собой сумку, и улыбнулась дрогнувшими губами.

– Ну что ж. Очень мило с вашей стороны, мистер Мартин, что смогли уделить мне часок.

Он пристально смотрел ей в глаза – миг-другой… Она потупилась.

– Есть ведь и другая противоположность тому, как должно быть, Дженни. Как не должно быть.

Она слегка пожала плечами, но по-прежнему не поднимала глаз:

– Я не обладаю твоим даром сочинять изящные диалоги.

Странно – Дэну вдруг припомнился разговор с ней на пляже в Малибу, в тот день, о котором она писала: та же агрессивная робость, хотя тогда она проявлялась не так открыто… словно ею пользовались почти сознательно, чтобы дать волю чему-то более привлекательному. А еще он почувствовал, что у него за плечом возник другой, более давний призрак – призрак его отца; долгие годы Дэн был свидетелем его пастырских трудов, не понимая их сути и поэтому презирая за бессодержательность, за долгие скучные сборища, где надо было демонстрировать хорошее воспитание и выслушивать бесконечную болтовню ни о чем… но насколько больше было в этом человечности! И еще один призрак – гораздо более близкий, да и призраком назвать его можно было лишь в смысле фактического неприсутствия здесь – наблюдал за Дэном, наблюдавшим за собой, стоял совсем рядом с ним, говоря, что, как бы ни трепетала магнитная стрелка, она никогда не отклонялась от верного курса дальше, чем сейчас.

– А есть здесь какое-нибудь местечко, где можно погулять на свежем воздухе?

– Хэмпстед-Хит. Можно взять такси.

– Ладно. Поехали.

Они с минуту постояли у обочины, ни слова не говоря; наконец, послушное жесту его руки, перед ними остановилось такси. Дженни сказала водителю, куда ехать, но, оказавшись в салоне машины, оба снова погрузились в молчание. Дэн взял ее руку в свою, Дженни смотрела в окно. Она снова сражалась со слезами; Дэн крепче сжал ее руку. Она все-таки не заплакала. Пять минут спустя он расплатился с шофером на самом верху, у озера Уайтстоун-Понд. За деревьями, далеко внизу, простерся Лондон: он словно спал, окутанный в нежно-голубые, серые и розовые тона, обманчиво уводящие в прошлое: Лондон Констебла450. Они сошли с асфальта на усыпанную гравием дорожку… матери с детьми, студенты, старики… Белка, лесные голуби… Дженни слушала его молча, лишь время от времени задавая вопрос-другой. Он сознавал теперь, когда пришлось вплотную столкнуться с этим, как трудно впервые облечь в слова, в живую плоть столь давние кости, как трудно даже просто выговорить эти слова: обрисовать целый мир ценностных систем, предрассудков, сдерживаемых порывов, фальшивых представлений о вере и свободе… он чувствовал, что ей трудно все это понять, представить себе. Он попытался сказать ей все то, чего ему не хватило честности сказать в письме: что было главным врагом, против которого ей все время приходилось сражаться. Про женщину в камышах и про все, что за этим крылось. И немного про Асуан и Пальмиру. Все это говорилось сухо, иронично, почти безразличным тоном: так он мог бы говорить об оригинальном замысле с каким-нибудь скептически настроенным, но умным продюсером вроде Дэвида Малевича – скорее чуть принижая, чем выпячивая достоинства этого замысла; в его описании и он сам, и Джейн выглядели как двое великовозрастных Шутов… только таким и заниматься подобной ерундой, это не для молодого поколения.

Когда он закончил, Дженни молчала. Они к этому времени Уже перестали бродить по парку, посидели немного на скамье, но теперь снова встали, вышли из-под деревьев, к самому склону холма, и направились вниз, потом – снова вверх, по другому склону, к Кенвуд-Хаусу451.

– Почему ты мне никогда об этом не говорил, Дэн?

– Потому что никогда никому не говорил об этом, Дженни. Несколько шагов она прошла молча.

– Ты по-настоящему ее любишь?

– Она по-настоящему нужна мне.

– Она сильно изменилась?

– Внешне. Не внутренне.

– Близкие души?

– Вряд ли. Слишком во многом мы с ней не согласны.

– Этим меня не одурачишь.

– Я и не пытаюсь. Во всем главном мы с ней согласны. И снова они шагали вперед в полном молчании.

– Вижу, у тебя всегда были проблемы с подбором актрисы на главную роль. Ведь мы – претендентки – всего лишь бледные тени.

– Я давным-давно вывел все это за пределы драматургических игр.

Дженни искоса взглянула на Дэна.