Derbi Braya Pylayuschaya Ember 1

— Вот. Счастлив? Никаких наркотиков. Если ты по-прежнему не веришь мне,

проверь мои руки, или дай мне пройти тест на наркотики.

Он сжимает мои руки в своих крепких тисках. Грубо разворачивает к себе. Из-за

высоких каблуков меня пошатывает из стороны в сторону, пока я пытаюсь удержаться на

ногах. Я хватаюсь за него, чтобы не упасть.

Мы так близко. Слишком близко. Все, что я вижу, — он. Его запах полностью меня

поглощает. Мы стоим напротив друг друга. Неподвижно. В моем поле зрения только он,

его шея, маленькие трещинки на его кожаном жилете, серебряная цепочка, висящая чуть

выше его воротника. На его челюсти начинает дергаться мышца. Я перевожу взгляд на

четырехдюймовый шрам, тянущийся вдоль линии его челюсти, частично скрытый его

легкой небритостью. Его адамово яблоко приходит в движение, когда он сглатывает.

Только тогда я замечаю, насколько поверхностно его дыхание. С какой бешеной

скоростью бьется пульс на его шее. Но почему?

Я медленно поднимаю глаза к его лицу. Радужная оболочка его глаза снова цвета

расплавленного золота.

Если бы я не знала наверняка, то сказала бы, что в его взгляде притаилась жажда, но

это не имеет никакого смысла. Наверно, я путаю желание с ненавистью.

Он приближает ко мне свое лицо. Жесткие волоски его щетины царапают мой висок.

Он дышит мне в ухо.

— Спрячь. Свои. Коготки. Куколка.

А? Я в недоумении хлопаю глазами, бросая на него взгляд из-под полуопущенных

ресниц.

Тогда он смотрит вниз.

Я следую за его взглядом и вижу, что мои руки сжимают его бицепсы.

Ох. Черт.

По всему моему телу распространяется легкое покалывание. Я отрываю от него свои

руки, но стоит мне это сделать, как я вижу, что мои ногти оставили на его коже следы в

форме полумесяцев.

— Вытяни руки.

57

На этот раз его акцент заметнее, чем обычно. Похоже, что он откуда-то с восточного

побережья, возможно, Нью-Йорка.

Я вытягиваю руки и отступаю назад, чтобы не касаться его.

Он тянется вперед, осматривает внутреннюю сторону моих локтей.

— Никогда не была поклонницей игл. У меня низкий болевой порог.

Еще одна причина, по которой мы с Уорнером не были предназначены друг для

друга.

Он бормочет:

— Это то, о чем я думаю?

Он проводит большими пальцами по шрамам на моих запястьях.

Нет. Даже не вспоминай об этом.

Я уже смирилась с мнением окружающих по поводу этих шрамов. Пусть люди верят,

во что хотят. Что касается меня, я бы предпочла, чтобы они думали, будто я пыталась

покончить с собой, ни одной живой душе не рассказывая о том кошмаре, который я

пережила.

— Ты затащил меня сюда, чтобы узнать мои самые сокровенные, самые темные

тайны или искать прослушку и наркотики?

Его глаза тут же вспыхивают от гнева. Он тычет мне пальцем в грудь.

— Следи за своим языком.

Это физически невозможно. Но я не собираюсь говорить ему об этом.

— Сядь.

Его глаза вновь пугающе поблескивают.

— Знаешь, я не собака, — бубню я себе под нос. Или кошка, если на то пошло.

— Ты та, черт подери, кем я тебя назову. Сядь. Мать. Твою, — рявкает он.

Я сажусь не по своей воле, поскольку… Вот же черт… По всей видимости, я

только что подожгла фитиль.

Глава 8

Глядя на мир через призму нашего восприятия, мы можем упустить истинное

положение вещей, развязав ненужные войны.

ЭМБЕР

Люци огибает свой стол и направляется к стулу, при этом качая головой.

— Сразу видно, что тебе с трудом удается держать свой рот на замке.

Он вытаскивает пачку сигарет из кармана жилета и закуривает. Кончик его сигареты

вспыхивает красным. Он делает затяжку, и я отвлекаюсь на его полные губы.

Его губы потрясающие. Соблазнительные. Чертовски сексуальные.

58

Проклятье! Отвернись.

Слишком поздно. Он поднимает бровь. Я быстро опускаю глаза на свои руки в

ожидании, как мне кажется, грядущего допроса. Он не торопится. Я время от времени

бросаю на него взгляды, но понимаю, что он заставит меня помучиться в неловком

молчании, пока не докурит свою сигарету.

Когда он, наконец, тянется вперед, чтобы затушить ее, то резко спрашивает:

— Что на самом деле привело тебя сюда?

Я решаю сказать правду.

— У меня сегодня были украдены все вещи. Мои деньги. Моя одежда. Мне было

больше некуда пойти.

— Думаю, мы оба знаем, что это не то место, где ты должна быть. У тебя есть

семья? Почему ты не попросишь помощи у них?

Я неловко ерзаю на своем стуле.

— Они не могут мне помочь.

Он внимательно изучает мое лицо. Возможно, чтобы определить, вру я или нет.

— Почему не могут?

Я обдумываю свой ответ в течение нескольких секунд. Но эти секунды чересчур

затягиваются.

— Отвечай на вопрос, Куколка, — он с издевкой произносит слово «куколка», как

будто его забавляет мое положение. Ничего нового.