Derbi Braya Pylayuschaya Ember 1

губам, сжимаю их вместе и отрываю друг от друга, после чего закрываю колпачок

бальзама и убираю его обратно в карман. Потянувшись назад, я снимаю резинку со своих

волос и распускаю косу.

62

— Так тебе будет легче за них держаться, — говорю ему, и будь я проклята, если

эта мышца на его челюсти снова не начинает дергаться.

Я очень медленно соскальзываю со своего стула на пол, вставая на колени между его

ног.

Он раздвигает их шире, чтобы освободить мне пространство. Я три раза провожу

своими руками вверх и вниз по его бедрам. Под моими руками выпирают его мышцы.

Мощные и твердые. Мои движения неторопливые, я испытываю его терпение на

прочность, скользя руками к его поясу.

— Убери свои руки за спину.

Я замираю и растерянно моргаю, глядя на него снизу вверх, пока в моей голове не

включается сигнал тревоги.

— Делай, что я сказал.

С опаской, я завожу руки за спину и скрещиваю их.

Резкими движениями он расстёгивает серебряную пряжку ремня. В ту же секунду я

вспоминаю все то, что Уорнер проделывал своим ремнем. Я съеживаюсь и борюсь с тем,

чтобы остаться в настоящем.

Что, если он меня свяжет?

От одной этой мысли по моей спине проносится ледяной холод.

Он расстегивает верхнюю пуговицу на своих джинсах. Зажимает пальцами бегунок

молнии и опускает его вниз.

Я поднимаю на него взгляд.

— Мав?

Я поражена тем, что вижу. Его челюсть сжата. Его глаза плотно закрыты. Даже когда

я произношу его имя, он не смотрит на меня. Все его тело так напряжено, что он может

запросто сломать стол мертвой хваткой, которой в него вцепился.

По-моему, он не осознает, что я смотрю на него. Я вижу, как ему неприятно

происходящее. Можно подумать, что он ждет смертельного удара, а не удовольствия.

— Я не могу ждать весь гребаный день, — хрипло произносит он. — Займись им,

черт возьми. Или выметайся.

Я опускаю взгляд на его ширинку. Он без нижнего белья. Его член, по крайней мере,

по тому, что предстает передо мной… прекрасен, как и сам мужчина. Испещренный

венами ствол находится прямо передо мной, но он по-прежнему частично скрыт за его

джинсами. Я не смею двигать руками, опасаясь, что он свяжет меня, если я это сделаю.

Я наклоняюсь вперед. Мое дыхание становится прерывистым, меня поглощает

страсть и тревога. Я размышляю над тем, как бы лучше высвободить его из джинсов.

Облизывая губы, я не могу отрицать, что мне немного любопытно узнать, какой он

на вкус.

По моему телу пробегает дрожь, когда я носом задеваю его кожу.

Я придвигаюсь ближе и уже собираюсь облизать его длину, когда он рычит и

отпрыгивает от стола, в процессе отбрасывая меня назад. Я налетаю на стул, стоящий

позади меня, и ударяюсь головой об угол подлокотника. Мой череп простреливает

обжигающая боль.

Я обхватываю свою голову руками, когда слышу:

— Чеееррт! Черт! Черт!

Он мечется по комнате, снова и снова взъерошивая руками волосы на своей голове.

Затем дважды проводит ладонями по лицу. Он стонет.

63

Одним идеально выверенным движением он сбрасывает на пол все, что находится на

верхней полке невысокого книжного шкафа.

Черт подери.

Мое сердце замирает и ухает вниз, после чего вновь начинает биться. Я задерживаю

дыхание. Больше всего на свете мне хочется исчезнуть. Я слишком хорошо знакома с

этим видом ярости. Через считанные секунды он переключит свое внимание на меня. И

последует физическая боль.

Его голова резко дергается в мою сторону. Его глаза холодные и смертельно

опасные.

Я отползаю назад, когда по моему телу проносится мелкая дрожь. Мне ненавистно,

что его разъяренный пронзительный взгляд будоражит меня больше, чем клубящийся

внутри меня страх. Как я могу быть возбуждена и в то же время напугана? Это

неправильно.

Он — загадка. Самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела... и всё же

он самый что ни на есть бесцеремонный мудак, которого я когда-либо встречала.

Разве я должна испытывать к нему что-то еще, помимо презрения?

В конце концов, он — байкер, преступник, отброс общества. Он меня ненавидит.

Для него я никто, пустое место. Нет, не так. Для него я грязная бездомная кошка. То, чем

можно попользоваться и выбросить. Доносчик.

Ирония в том, что именно от него зависит то, кем я стану.

Свирепо глядя на меня сверху вниз, он вопит:

— Пошла на хрен отсюда!

Да с удовольствием.

Я вскакиваю с пола и бросаюсь к двери. Только я собираюсь сбежать, как его пальцы

обвиваются вокруг моей руки и меня резко разворачивает. Я врезаюсь в стену, которая на

самом деле оказывается его грудью.

Он рычит мне в ухо:

— Ни гребаного слова об этом.

— Я ничего не скажу, — тихо произношу я.

— Никому. Даже Дозеру.

Я быстро киваю.

Он отпускает меня. Вернее, пихает в сторону двери.

Я выбегаю из комнаты. Я лучше окажусь в любой другой части клуба, чем наедине с

Люци, который в данный момент кажется одержимым.

Я взвизгиваю, когда меня во второй раз за сегодня хватают за руку в коридоре. Мое