Деревянная грамота

- Молодцы просили потешить - я и принес, - Лучка скинул полушубок, достал из рогожки большие старые гусли, сел, положил их на колени, ущипнул разом две струны, поморщился и стал крутить колок. Тут же в сенях опять затопали, дверь приоткрылась и на несообразной с человеческим ростом высоте появилась бородатая башка.

- Ну, скоро ли?

- Да погоди ты! - прикрикнул Томила, но, видать, слишком велика была страсть бойцов к потехам: еще одна голова образовалась под первой, еще кто-то загрохотал сапогами вверх по лестнице: и стало ясно, что сейчас набьется полная комната народу.

- Как по морю, как по морю, морю синему, - негромко, пробуя голос, пропел Лучка.

- Да что ты про море-то? Ты срамную спеть обещал! - возмутился заглянувший первым боец.

Томила взял у Лучки гусли и сам подкрутил колки.

- Бес с вами, заходите, я вам сам спою! - позвал он стеночников. - Но потом чтоб по домам! Нечего тут околачиваться! Не то опять, как в прошлом году, сцепитесь - и некому будет на лед выходить!

И сам пропел, сообразуя звучание голоса со звоном струн: "Как по морю, как по морю..."

- Да на кой нам твое море-то?! . - возмутилась стенка. Она едва ли не вся оказалась в комнате, и Данила отступал, пока не оказался в самом углу под образами.

- Могу и срамную! Мы, веселые, на это горазды! - Томила провел пальцами по гусельным струнам, они тихо отозвались. - Ну, не любо - не слушай, а врать не мешай!

И рванул струнки, и пустил звон, другой, третий, да так уверенно, что мужики притихли.

И запел-заговорил, с подмигиваньем, с ухмылочкой, с весельем в голосе:

- А стать почитать, стать сказывать! А и городы все, пригородья все, малую деревню - и ту помянуть! А во Нижнем во славном Нове-городе, там в бубны звонят, в горшки благовестят, да помелами кадят, мотовилами крестят, стих по стиху на дровнях волокут!

- Срамное где?! - возмутился кто-то молодым баском.

- А во городе Руде нашла девушка муде! ..

- Ого!!! - слушатели перебили скомороха дружным и счастливым хохотом.

Томила, не смущаясь, поиграл со струнами, пока хохот не притих, и продолжал безмятежно:

- Нашла девушка муде, притачала их к...

Тут он поднял глаза на слушателей, как бы спрашивая - ну так куда же? И они ответили стремительно, дружно да складно, что вызвало новый хохот.

Скоморох пропел то, что получилось, и завершил потешку:

- Оглянулася назад - хорошо ли висят?!

- Еще! Еще давай!

- А любил я кобылу, коневу жену, она лучше, кобыла, поповой жены! Она денег не просит, в глаза не глядит, ах, в глаза не глядит, целовать не велит!

- Ох! .. - молодцам уже и смеяться было нечем, но Третьяк только входил во вкус, и прибаутки одна за другую цеплялись, знал же он их превеликое множество.

- А любил я поповну под лестницею, а за то меня кормила яичницею! А любил самое попадью под мостом, а за то меня кормила хво-рос-том!

Он пустил громкий струнный перебор - и замер с поднятой над гуслями рукой:

- Потешил? Выметайтесь!

- Каждому свое спеть надобно, - объяснил он потом Даниле, уже отдав Лучке гусли и пробуя пальцем веревку на накрах. - Вон молодцы - жеребцы стоялые, им такого спеть, чтобы ржали. А то, бывает, вдовая купчиха или даже боярыня тихомолком веселых позовет. Ей другое, чтобы с девками да с комнатными бабами посмеялась да разожглась...

Он тихонько запел:

- А матушка дочери говаривала, говаривала да наказывала: а капуста в масле - не ества ли то, молодица в шапке - не девка ли то, а веселый молодец - не утеха ли то? А и ела чеснок - отрыгается, целовала молодца то забыть нельзя! ..

Томила резко оборвал припевку и вздохнул, что для скомороха было уж вовсе неожиданно. Вспомнилось, видать, унылое... Но стыдным показалось скомороху тосковать у всех на виду, он выхватил у Лучки гусли и рванул струны самым разудалым образом:

- Во хорошем, во зеленом садочке гуляла душа красна девица! ..

Он повторил эти слова и продолжал песню с каким-то скрытым, потаенным удальством:

- Гуляла душа красна девица, увидал удалой добрый молодец. Не моя ли то жемчужинка катается, не моя ли то алмазная катается? А уж я бы ту жемчужинку проалмазил, посадил на золотой свой спеченик...

Данила удивился незнакомому словцу - что бы такое у молодца могло быть золотым?

- Посадил на золотой свой спеченик, ко яхонтам, двум камушкам, придвинул! ..

И опять Томила резко оборвал песню.

- Спеченик - это что такое? - спросил Данила.

- А непонятно?

- Другое же слово есть!

- Другое - не во всякую песню лезет.

Данила вспомнил - ходил с Тимофеем в церковь, слушал проповедь, и батюшка на всю церковь, громогласно, называл то, что в Божьем храме произносить грешно, не менее коротким, но более благопристойным словом "уд".

- Можно и так, - согласился скоморох, - да скучно получится. А спечеником у нас деревянный гвоздь называют.

- Трещала-то сегодня будет? - спросил Данила.

- Трещала у богатого купца обедает. А потом к другому зван.

- Чтобы те купцы стенке денег заплатили?