Деревянная книга

– Отпусти! Отпусти меня! – донесся испуганный крик Ивицы, которая изо всех сил вцепилась в козырь, а чернявый мужик тянул ее за руку.

Светозар метнулся к ним и с разбегу ударил мужика в подколенный изгиб. Тот осел на пятки, но тут же выхватил из голенища засапожный нож и, как озлобившийся зверь, пошел на подростка. Молодой с разбитым носом преградил путь сзади, а чернявый, зарычав, уже поднял свой широкий нож с заостренным концом. Он на миг застыл в этой позе, а потом вдруг переменился в лице, будто удивился, и рухнул, как подсеченное дерево, на землю. Вместо него перед Светозаром предстала разъяренная баба Ганна с толстым железным вертелом в руках, на котором поджаривали дичину или вешали над костром тяжелый медный котел с варевом. Расправившись с чернявым, Ганна стала надвигаться на молодого, который, утирая кровь из разбитого носа, попятился от «скаженной бабы». От Ганны действительно исходила такая решимость и ярость, что даже без вертела в руках она была страшнее грозовой тучи.

– Ах, вы ж розбышаки проклятущие, шо удумалы! Честных людей грабуваты та диточок каличиты. Усих зараз повбываю!

Светозар оглянулся в сторону второй телеги. Беззубый стоял на коленях, покачиваясь из стороны в сторону, и громко стонал, держась за челюсть. Низкорослый удирал в лес, прихватив с собой куль гречки. Молодой с разбитым носом, увидев, что Светозар подобрал выпавший из рук Осмола засапожный нож, а гром-баба с тяжелым вертелом уже близко, развернулся и, как заяц, борзо помчался через кусты, только треск и шелест раздавались в лесных зарослях. В это время на дороге появилось еще несколько разбойников. То, что они увидели, лишило их на некоторое время дара речи. Четверо их дружков должны были забрать две телеги у бабы и старика, чего проще? Вместо этого чернявый Осмол лежал ничком, не подавая признаков жизни, Свищ стоял на коленях, мотая головой и мыча что-то нечленораздельное, двух других и вовсе не было видно. Возле повозок возвышалась грозная баба с тяжелым железным прутом в крепких руках, и стоял отрок с ножом. Из телеги выглядывала перепуганная дивчина.

Послышался топот копыт.

Дед Славута, выползший из кустов, узрел всадников и отчаянно замахал руками:

– Сюда, скорей! Они тут!

Эти крики вывели искателей легкой наживы из оцепенения. Увидев быстро приближающихся вооруженных конников, они, не сговариваясь, кинулись врассыпную и вмиг исчезли в зарослях. Старик подбежал к своей телеге, остановился, запыхавшись, подхватил повод и еще раз крикнул всадникам:

– Вон туда побегли разбойники, дожените их, хлопцы!

Когда настигли своих и посыпались расспросы: – Что случилось, почему замешкались, кто кричал? – дед Славута и баба Ганна принялись рассказывать о происшедшем, живописуя подробности.

– Як оти двое хотели воз повернуть, я спочатку растерялась, а потом такэ зло взяло. Тому щербатому, шо хотив мэнэ связать, як дала, проклятущому, по щелепу, так вин и хрустнул. Розбышака вжэ ни крычаты, ни лаятысь нэ миг. А я взяла з возу железяку, хотила другого прыложить, та вин утик. А тут дывлюсь, той здоровенный на дытыну з ножэм идэ, то я його от души приласкала…

Все смеялись, подзадоривая Ганну.

– Те лихие люди деда Славуту благодарить должны, если б не стал он кричать: «Сюда! Сюда!» – то и им бы по ребрам перепало!

Вечером у костра дед с бабой, ставшие героями дня, охотно повторяли свой рассказ и хвалили Светозара, описывая, «як дытына сражалась с бандюгами».

Светозар незаметно ускользнул в лес и там дал волю слезам. Он плакал от злости за свой страх и растерянность, от обиды, что делал все не так, как учил Мечислав, и ему было нестерпимо стыдно. Сколько в мечтах воображал себя грозным воином, неустрашимым буй-туром! А случилась самая заурядная драка с бродягами, и он спасовал! От этой мысли слезы начинали течь еще обильнее.

Долго лежал он на траве, долго горело лицо, и рыдания сотрясали тело, пока, наконец, не вышла основная часть внутренней горечи.

– Прости меня, дедушка Мечислав, – прошептал отрок пылающими устами, – я исправлюсь, клянусь, вот буду землю перед тобой есть!

Он взял щепоть земли, положил на язык и медленно прожевал. Лучше умереть, чем еще раз спасовать перед неприятелем и пережить такой позор! Светозару даже захотелось, чтоб такой момент наступил поскорее, уж тогда он покажет себя! Отрок поднял палку, представив, что это меч, и стал махать им, крутить «восьмерки» и рубить воздух, наступая на невидимого врага.

– Вот так! На тебе, получи!

Он не сразу услышал шорох сзади, а когда обернулся, увидел Ивицу. Лик его нахмурился.

– Зачем ты здесь? Кто тебя просил меня искать?

– Я не искала, – тихо ответила девочка, – просто пошла в эту сторону. Вечерять зовут… – добавила она и робко взглянула своими русалочьими глазами.

Светозару стало неловко оттого, что он нагрубил ей, которой пришлось так много пережить, и сердце его смягчилось.

– Ладно, пойдем, – примирительно буркнул он.

Когда деревянные ложки выскребли последнее варево из котла, и баба Ганна пошла его мыть и чистить песком с золой, кто-то из мужиков пошутил: