Деррида

В дискуссии, последовавшей за этой лекцией, одновременно повторяющей прошлые результаты и основополагающей, первая реакция – Жана Валя – кажется скорее благожелательной. Но за ней следует раздраженное выступление Бриса Парена, который сближает это «различение», являющееся «источником всего на свете», который «невозможно постичь», с дискурсом негативной теологии, с чем Деррида никак не может согласиться. Затем мадемуазель Жанна Херш, гуманитарий традиционного толка, ставит под вопрос «этот современный философский стиль», спрашивая себя о том, не свидетельствует ли он о «недостаточном смирении выражения перед тем, что надо сказать». Ее раздражает такая манера выражаться, как у Деррида: по ее мнению, лучше было бы, если бы «манера речи оставалась незамеченной». Но еще больше ее задевает не столько даже понятие «различение», сколько определенный способ применения языка, который, по ее словам, проник во французскую философию исключительно в силу немецкого влияния. Деррида напоминает ей, что именно выражение, не остающееся не замеченным, и составляет предмет, которым он занимается. Затем он иронично добавляет: «Возможно, я нахожусь под влиянием немецкой философии, на которую вы намекаете… Но разве немецкое влияние в области философии действительно пагубно?»[464]

Жорж Кангийем через несколько дней напишет Деррида, что с этой лекции он вернулся в полном восхищении и воодушевлении, пусть даже она далека от его собственных интересов, но он подтверждает, что коллеги ее не оценили. Возможно, именно этим моментом надо датировать появление постоянно увеличивающегося разрыва между Деррида и французской философией как институтом. Деррида, которого раньше считали человеком талантливым и подающим надежды, теперь кажется бельмом на глазу – с его тремя книгами, опубликованными за один год, статьями в неспециализированных журналах и аурой, которая уже окружает его имя как во Франции, так и за границей.

31 января Деррида отправляется в Лондон по совету своего бывшего студента Жана-Мари Бенуа. 3 и 4 февраля он выступает на конференции по Руссо, где представляет доклад, который потом станет статьей «Женевский лингвистический круг». Во время своей первой поездки в Великобританию он посещает Лондон, где снова читает лекцию «Различение». Но британским слушателям она приходится по духу еще меньше, чем членам Французского философского общества. Слова «деконструкция» и «различение» признаются уродливыми, а само выступление в целом вызывает «холодное ожесточение», за которым вскоре следует яростный выпад со стороны Альфреда Джулса Айера – видного представителя логического позитивизма, на сей раз потерявшего самообладание. В своих будущих мытарствах в Кембридже и Оксфорде Деррида всегда будет помнить об этом инциденте, ставшем для них основой[465]

.

Хотя сам Деррида считает, что ритм поездок и приглашений «становится нелепым», так что «с этим нужно кончать»[466], лекции и курсы за границей только начинаются. Его имя становится все более известным, а статьи о его работах начинают выходить в разных странах, в частности в престижном издании Times Literary Supplement.

Наиболее конкретное предложение приходит из Германии. Сэмюэль Вебер, который познакомился с работами Деррида два года назад благодаря Полю де Ману, теперь преподает в Свободном университете в Берлине. Петер Сонди, руководитель факультета, поручил ему семинар по структуралистской литературной критике, и он очень надеется, что Деррида прочтет на нем лекцию. «Будучи большим почитателем ваших работ, я уверен, что вы найдете в Германии большую и значительную аудиторию». Он убежден, что мысль Деррида могла бы оказать «весьма благоприятное влияние на развитие гуманитарных наук в Германии»[467].