Держись от него подальше

Когда наконец входит профессор, я от облегчения чуть ли не стекаю под парту. Открываю тетрадь, привычно кошусь на ноутбук Кострова и жду, что помимо лекции он что-то мне напишет, как обычно, но увы. Полтора часа тишины.

После пар жду его в кафетерии и нервно стучу носком ботинка по полу – даже книжку читать нет сил.

Услышав, как открываются двери, дергаюсь Кострову навстречу и тотчас отступаю. Потому что это чертов Колчин шагает ко мне со своей наглой улыбочкой, разворачивает спинкой вперед стул, седлает его и упирается подбородком в сложенные руки.

– Что тебе нужно? – повышаю я голос, стараясь прислушаться к себе и найти остатки прежних чувств. Хоть что-то, за что Тимур мог бы меня уколоть и сказать, что я сама ищу с Колчиным встреч.

Он улыбается и смотрит на меня с поразительной нежностью – пронзительной, как будто искренней.

– Ничего, просто хотел полюбоваться. – Его глаза изучают меня совсем как раньше.

– Убирайся, – говорю сквозь зубы.

А в ответ только очередная ухмылка и тихое «тш-ш». Он всегда умел шептать так, что все внутри сладко замирало и сжималось. Он мог уговорить меня на что угодно и когда угодно, и от этих воспоминаний в груди неприятно скребет.

– Ты покраснела. Почему? – С наигранным интересом он склоняет набок голову. – Что-то приятное припомнилось? А-ась?

– Пожалуйста, отвали, – бросаю я, но успеваю только вскочить на ноги, когда пальцы Колчина смыкаются вокруг моего запястья.

Он пристально смотрит снизу вверх, уголки его губ дергаются. Кажется, хочет что-то сказать.

– Я тебя люблю, знаешь?

Это так смешно и глупо, что я не могу сдержать хохота. Колчин тоже улыбается. Мы будто очутились в прошлом, где он шутил и любовался моим смехом. Только на этот раз воздух вырывается из легких с болью и отвращением.

– Я так понимаю, провожать тебя больше не нужно?

Обернувшись на голос, я замираю. Мой смех стихает так быстро, что я им задыхаюсь.

– Тимур, это не…

– Догадываюсь, не продолжай.

На Колчина я даже не смотрю. Срываюсь с места и бегу за удаляющимся Костровым, но тот молча покидает кафе и идет в сторону дома так быстро, что я только и успеваю окликать его каждый метр:

– Тимур, блин! Постой! Ты же взрослый и весь такой логичный! Да постой же ты!

Он достает черные очки, скидывает кожанку и закатывает рукава свитера. Я и не заметила, как хорошо он сегодня выглядит. Очки ему страшно идут – я снова чувствую дрожь в коленках и даже закатываю от раздражения глаза. Сколько можно так беспардонно таять, это уже ни в какие рамки не лезет!

Колчин – придурок! Или знал, что так будет, или надеялся на это. Представляю, как мы выглядели со стороны, и хочу кричать от бессилия. Да, странно – хохочем над какой-то шуткой, счастливые. Да еще все кругом пророчат, что мы скоро снова будем вместе.

Я бы не обратила внимания на эту сцену, но мои действия задели Тимура. И теперь мне почему-то очень важно все исправить.

Мы успеваем дойти до дома Кострова, а я так и не добиваюсь от него ответа. В итоге мчусь за ним в подъезд. Не собираюсь я оставлять его в покое. Не дождется.

– Что тебе нужно? – вздыхает он, когда мы оказываемся в лифте. Кнопки прикрывает спиной, стоит, опершись на стенку и задрав подбородок.

Он снимает очки, и я чуть не ахаю от того, какие суровые у него глаза.

– Тимур, не делай так.

Мы молчим этажа четыре. Просто смотрим друг на друга. А тишина стремительно густеет, заваривается, как крем, и дышать становится все труднее.

– Как? – Он снова стреляет глазами.

Нет, ну как можно быть таким восхитительно харизматичным и при этом ничьим? Как его не охмурила какая-нибудь ботанша, клиентка или коллега? Ну делает же он сайты каким-нибудь крутым фирмам, где сидят рядом с боссами шикарные секретарши, и что, никто не ухватил этого красавчика?

– Не смотри на меня так укоризненно, – прошу его без единой капли смущения. С Костровым легко быть смелой, при том что он такой умный и строгий. Рядом с ним хочется становиться лучше и прыгать выше.

– Ты себе многое надумываешь, – со вздохом отвечает он.

Лифт звенит, выпускает нас, и я упрямо тащусь за Костровым к его двери.

– У меня злая собака, – предупреждает он, не глядя на меня.

– Переживу!

И стоит ему открыть дверь, первой залетаю в квартиру.

Я чувствую себя так, словно прямо сейчас готова горы свернуть. Костров своим непробиваемым видом и упрямством делает меня прежней: смелой дурой, которой правила нипочем.

Он невозмутим, и я хочу во всем быть ему противоположностью. И это такой кайф – невозможно остановиться. И так страшно, что сердце не на месте: только бы он не решил прекратить мое безумие, силой выставить меня за дверь и больше никогда ее не открывать. Не сейчас.

Злая собака выходит, смотрит на нас пару секунд и бредет обратно на лежанку.

– Это не то, чем могло тебе показаться! – начинаю я, бегло оглядываясь по сторонам. Все белое, чистое, не то что у меня.

– Мне плевать, понимаешь? – Он криво мне улыбается, и я почти ему верю. – Не хочу в это ввязываться.

– Блин! Я…