Держись от него подальше

Я снова провожу языком по его губе, сжимаю его плечи крепче, касаюсь ногтем напряженной шеи, и вдруг из каменного изваяния вырывается глухой болезненный стон. В животе от него все скручивается до боли. Жгучая молния прошивает от макушки к пяткам. Даже слезы выступают на глазах.

Костров шумно вдыхает, оживает. Он хватает меня за волосы, тянет назад, и мне кажется, что сейчас отстранит. Просто оттащит и прогонит в эту самую секунду, когда я получила то, чего хотела. Когда поняла, что все сделала правильно и вовремя! Но другая его рука неожиданно дотрагивается до шеи. Костров притягивает меня ближе и просто обрушивается с поцелуем так, что становится больно и невозможно сладко – от покалывания на тонкой потрескавшейся коже губ.

Я хватаю ртом воздух, пропуская язык Кострова. Он потрясающе смелый и потрясающе бесцеремонный. Он ведет себя так, будто это не первое наше сражение, а уже привычный танец, в котором неправильных движений нет и быть не может.

Целоваться – это талант. По крайней мере так, как это делает он. Практика – это, конечно, здорово, но инстинкты и интуиция – врожденное. Я благодарна за каждый стон и каждое рычание, что царапают горло Кострова, – от них подкашиваются коленки и внутри все поет. Такие поцелуи – именно то, чего я так ждала.

И каждая секунда, пропитанная страхом, что эта магия закончится, – подтверждение тому, что я все-таки не ошиблась.

Глава 18

Он стоит, уткнувшись носом в мои волосы, и тяжело дышит. Одна рука обнимает за плечи, вторая придерживает затылок. Его пальцы продолжают поглаживать, массировать, согревать совершенно рефлекторно, а я стараюсь не шуметь, чтобы не спугнуть.

Я сделала это. И мне понравилось.

Никогда ничего подобного себе не позволяла, хотя была уверена, что, если захочется, смогу. Смогла.

Прижимаюсь лбом к груди Кострова, глубоко вдыхаю его запах. Он уютный и невероятно теплый. Пахнет чистотой, свежевыглаженной одеждой – чем-то легким и приятным. Первый раз, когда села с ним рядом, показалось, что кислым зеленым яблоком. Потом добавила в формулу миндаль. Я думала, что меня всю жизнь будет сопровождать едкий сигаретный дым, привыкла, научилась его не замечать. А теперь наслаждаюсь тем, что после долгого жаркого поцелуя чувствую лишь запах чужого тела, одежды, быть может шампуня или легкого парфюма.

– Зачем ты делаешь это? – шепчет он.

Я и не думала, что его низкий голос может звучать так тихо.

– Что? Краду у тебя, бедняги, поцелуи? – Не могу удержаться от усмешки и тут же за это получаю.

Костров отстраняется и удерживает меня на расстоянии вытянутых рук, внимательно вглядываясь в лицо. Его глаза мечутся будто по экрану с программным кодом – ищут ошибку.

У Тимура горят щеки и слишком красные искусанные губы. Он сейчас дьявольски красив, и я внутренне ликую, что он именно такой. И что я его поцеловала. И что он ответил поцелуем. И что это было просто превосходно!

– Тебе пора. Не стоило делать этого, – сухо говорит он. – Прости, что поддался. Это неправильно.

После этих слов из моей груди вырывается возглас разочарования, и я скриплю зубами.

– Какой же ты дурак! – восклицаю я. – Будешь врать, что не понравилось?

– Понравилось. Но это не твое дело. Иди. Пожалуйста.

– Хорошо.

– Стой, я прово…

– Не надо! Мне, по-твоему, больше помощь не нужна, а значит, с этим спектаклем пора заканчивать!

Я задерживаю на нем взгляд буквально секунду, впитываю каждую проскользнувшую эмоцию. Он кажется недовольным. Дергается вслед за мной, но я вылетаю из квартиры и хлопаю дверью в надежде, что это его задержит. Чего я точно не хочу, так это снова оправдываться.

Иду домой так быстро, что не успеваю даже моргнуть, как уже слышу за спиной оглушительный треск врезавшейся в проем двери.

– И пожалуйста! – кричу невидимому Кострову.

Черт! Никогда еще меня так не отшивали. И самая большая несправедливость в том, что поцелуй был потрясающий! После таких нельзя просто взять и выгнать!

Я швыряю сумку на пол, ключи летят в сторону ванной. Закипаю от злости. Ощущение, что у меня забрали что-то безумно нужное. Костров мне кажется мелким, противным воришкой, покусившимся на чужое. Его тепло принадлежит мне. Это я заставляю его волноваться! Мне он говорил, что я красивая. Всего пару часов назад он сказал: «Иди ко мне», и я с радостью пошла.

Никогда я не делала первый шаг, хоть втайне и мечтала однажды взять все в свои руки. Всегда была той, кого соблазняли, кому объяснялись в любви, кого добивались. Егор не оставлял мне простора для фантазии, он был везде в каждый момент моей жизни, заполнял все пустое пространство, как воздух. Мы или ругались и мечтали о примирении, или душили друг друга своим обществом, пока снова не ругались, чтобы не потерять эту искру.

И вот я впервые сама чего-то захотела так сильно, что все поставила на кон: фальшивую дружбу, работу, хорошее отношение. А меня потрясающе поцеловали и выставили вон!

– Каменный, бесчувственный болван! – горько жалуюсь Персику, который переехал из-за ремонта на кухню.