Держись от него подальше

Я определенно ненавижу ее в эту минуту. Только что я была совершенно счастлива. Только что я услышала от Кострова, что он меня, блин, любит! И вот момент испорчен благодаря Соне Колчиной.

– Ты с ума сошла? Разбирайтесь сами!

– Нет уж, ты пойдешь, или я прямо сейчас говорю Егору, где я и с кем. Хочешь? Он тут же бросит то, чем там занимается, и примчится сюда. Надо?

– Ась, – слышу я за спиной голос Кострова и даже боюсь обернуться, – поезжай. Ничего страшного.

– Тимур…

– Я знаю, чего ты хочешь на самом деле. Поезжай.

Понятия не имею, что он имеет в виду, но надеюсь, это не очередные сомнения в моих чувствах. И все-таки уходить из уютной квартиры нет совершенно никакого желания, а Соня все топчется и недовольно стучит носком ботинка, будто подгоняет.

– Минуту. Подожди в подъезде.

Я даже открываю для нее дверь, но выталкивать приходится чуть ли не силой.

– Тимур…

– Ась, я понимаю, что ты бы хотела остаться тут, но, наверное, нужно ехать туда.

– Не хочу…

– Я бы поехал с тобой, но, боюсь, ты откажешь, а значит, ни к чему сотрясать воздух. Я приеду сам, буду ждать внизу, хорошо? Отправь адрес.

– Я хотела сказать…

– Не сейчас и не в спешке. Поезжай.

Он улыбается – ужасно горд собой. Будто с момента, как сказал мне чертовы три слова, стал властелином и меня, и мира. От одного воспоминания все внутри содрогается, скручивается, стонет. А Тимур наваливается на стену, сложив на груди руки, и глупо улыбается, словно знает великую тайну. И он не боится меня отпускать, он мне верит. Вот так запросто.

– Ты мне веришь, да?

– Было бы глупо не верить после того, как ты провела со мной как минимум две ночи, вообще не отлипая. Я полагаю, что не избавлюсь от тебя, даже если захочу.

– Не избавишься.

Я выхожу из квартиры, словно из самолета, который взлетал в жаркой стране, а приземлился на Севере. Соня ворчит, что моя минутка длилась дольше, но слушать ее неинтересно. Она очень странно косится на меня все время, пока мы спускаемся в лифте. Молча ждет, когда сяду на пассажирское сиденье, и так же молча выезжает со двора.

– Как ты узнала, где я? И так быстро доехала.

– Следила за тобой, – кривится она.

– А серьезно?

– Я снимаю квартиру недалеко. Когда ты позвонила, как раз ехала из круглосуточного магаза, заехала к тебе, не достучалась, зато достучалась случайно до бабки из соседней квартиры.

– Чего?

– Она вышла на шум и начала крыть меня матом. Я покрыла ее матом в ответ.

– И?

– И она сказала, что ты таскаешься к кому-то из элитки. Фу, она за вами следит, чтоб ты знала, и рассмотрела все подробности, какие могла.

– М-м. – Мне остается только радоваться тому, что, если меня будут убивать, скорее всего, добрые соседи в точности подскажут, куда убежал убийца и где его найти. – Расскажешь Колчину?

Она молчит. Долго. Мы успеваем постоять на двух светофорах и пропустить пешехода, выскочившего на дорогу. Соня прикуривает сигарету, открывает окна и только потом вздыхает:

– Я никогда не желала тебе зла. – Ее пальцы крепко сжимают руль, костяшки белеют, ногти впиваются в кожаную оплетку.

– Мне кажется, ты ничего не желала. Мы жили в параллельных вселенных. – Я смеюсь, но это звучит неловко, потому что Соня улыбается.

– Ты ошибаешься. – И снова какое-то время молчит.

Она для меня сплошная загадка. Я толком ничего не знаю о ней, не видела никогда ее парней, ее подруг – никого. Всегда одна: злая и мрачная.

– Ты с ним счастлива? – вдруг спрашивает Соня.

– Очень. Очень. – Я набираю в грудь воздуха, а Колчина кривится.

– Только без подробностей. О том, как он носит тебя по квартире на руках, мне уже рассказали.

– Господи, и это… Я больше не смогу смотреть в глаза Тамаре Семеновне.

– И не смотри. Эта бабка – старая сплетница. Если бы она ничего не увидела, то все бы придумала. – Соня в последний раз затягивается и выбрасывает сигарету в окно. – Что будет с Егором?

– Я не понимаю, почему я должна нести за него ответственность? Мы расстались, все закончилось. Он переживет. Должен пережить! На мне свет клином не сошелся…

– Вот сама и спросишь.

Соня едет очень быстро. Город пустой, и мы добираемся до знакомого мне района, не успев переругаться или даже толком поговорить. Я смотрю на двор, который всегда казался родным, но меня даже не тянет идти в подъезд.

– Чего ждешь? – вздыхает она.

– Знака.

– Проваливай – вот тебе знак.

– Ты не со мной?

Она долго смотрит перед собой на пустую парковку магазина, у которого мы остановились, потом закатывает глаза и глушит мотор.

Мы вместе заходим в подъезд, поднимаемся на лифте, и с каждым этажом сердце все больше сжимается, пока не превращается в крошечный безжизненный комочек, забравшийся куда-то в горло.

– Ты его любишь, да? – Ее вопрос звучит тихо и безразлично, будто ответ не очень-то интересен.

– Кострова?

Она вскидывает бровь и жмет плечами.

– Ну, видимо, Кострова.

– Люблю.

– Больше, чем Егора?

– Я никогда Егора так не любила, это совсем другое. Не больше и не меньше.

– Он знает?

– Нет.

– Не говори Егору. Его это убьет. Наверное. Хотя… Может, быстрее придет в себя?

– Ты правда думаешь, что он может что-то с ним сделать? С Тимуром.