Десантура

- О бригаде! Спасибо! - Дверь приоткрылась и адъютант, в звании старлея, протянул поднос двумя стаканами чая и двумя блюдцами. На одном желтел посахаренный лимон, на другом лежало овсяное печенье.

Тарасов взял за ручку подстаканника свой чай и осторожно подул на кипяток. Потом взял печеньку с блюдца. Надя такие любила, да…

- Николай Ефимович! - Ватутин бросил дольку лимона в стакан и зазвенел ложкой. - Ваша бригада идёт первой. идёт тихо, осторожно, обеспечивает лагерь в котле у немцев. За вами идёт гринёвская - двести четвертая. Параллельно вторая маневренная под Лычково свою задачу выполняет…

- Я уже знаю, Николай Федорович, - отхлебнул Тарасов чай. Крепкий, кстати. И тоже положил в стакан лимон.

- Я волнуюсь за связь, товарищ подполковник. Не будет связи, не будет операции. Сумеете обеспечить?

- А что мне остается делать, товарищ генерал-майор? Конечно, обеспечу!

Ватутин потер красные глаза:

- Ошибка в одну цифру и продукты с боеприпасами будут сброшены немцам. Понимаете?

- За кого вы меня держите-то? - начал вскипать Тарасов.

- За командира бригады, которая может решить исход всей зимней кампании. А значит всей войны. Это наш первый - слышите? ПЕРВЫЙ! котёл! Пятьдесят тысяч немцев там. Пятьдесят! Строем этих сволочей проведем по Москве. А самое главное - дыра тут будет. Смотри! - Ватутин вскочил и рубанул рукой по карте, отсекая весь левый фланг фрицев. - И из этой дыры мы ударим до Прибалтики. До Балтики! И вся группа армий 'Север' в Сибирь поедет! Куда они так стремились! Сссуки! Ленинград освободим!

Глаза Ватутина горели яростным огнём

- Ты, Ефимыч, только своё дело сделай! А мы уж тебя поддержим. Мы сдюжим. А ты сделаешь?

Тарасов дохлебнул чай:

- Сможем, товарищ генерал-майор!

- Коньячку?

- Нет. Спасибо. Я не пью…

- Правильно! Не пей! Связь, главное связь!

Подполковник Тарасов вышёл на крыльцо и снова посмотрел в морозное небо. Звезды, звезды… Кому вы светите сегодня, звезды? Кому на погоны упадете завтра? Кому на могилы?

Тарасов открутил крышку фляги. Понюхал. Поморщился. Хлебнул водки. Опять поморщился.

- В бригаду!

- Есть, товарищ подполковник!

Старший сержант Сенников - комвзвода ездовых - нещадно стегнул лошадку по спине. Лошадка мотнула мохнатой головой и потрюхала санями в расположение первой маневренной воздушно…

Лошадка знала, что ее там покормят…

***

- Как жрать-то охота… - грустно сказал рядовой Ефимов, безуспешно обыскав в очередной раз свой рюкзак.

- Заткнись, а? - старшина Шамриков плюнул в снег. - Без тебя тошно.

Странно, но вот такое бывает на фронте.

Старшине было сорок два года. На фоне восемнадцатилетних мальчишек он казался стариком. А вот добился же, чтобы его зачислили в десантную бригаду. Он пришёл в Монино, где проходили десантники последние свои обучения, своим ходом, прямо из госпиталя. Наплевав на патрули, на предписание, на все на свете - грея на груди письмо, переданное ему в госпиталь из рук в руки, а потому безцензурное:

'Здравствуй, папа! Наконец-то нас отправляют на фронт. Вскорости будем прыгать на головы немцам. Сейчас заканчиваем тренировки. Маме не пиши ничего. Я сам напишу. Мы сейчас в Монино. Прыгаем с парашютами. Извини за почерк. Спешу. Ты-то как? Как рука? Все, бегу, зовут. Твой сын Артём'

Когда старшина прочитал записку, то понял, что должен повидать сына. Полгода на фронте - от Гомеля до Москвы - смерть, кровь и грязь. И Артёмка, глупыш, прыгает туда… В эту смерть, кровь и грязь…

Всеми правдами, под угрозой обвинения в дезертирстве, старшина Шамриков добрался до расположения десантников. И уговорил подполковника Тарасова взять его в бригаду.

Как он орал на старшину….

Перестал после одной фразы Шамрикова:

- Товарищ подполковник… Негоже, когда поперек батьки в пекло…

- Старшина, ты сам посуди… Нелегко ведь будет… - Тарасов чесал в затылке, думая как избавиться от этого крепкого, сильного, но… Но уже не молодого старшины.

Старшина Шамриков помялся, а потом сказал:

- Вона, говорят, девки с вами идут. Нешто, девки меня лучше?

- Девки моложе…

- И глупее.

- Мне, старшина, не ум нужен. А сила и выносливость.

Шамриков шмыгнул носом:

- Ну так спытай…

На всеобщее удивление Шамриков уложился во все нормативы. А по некоторым - укладка парашюта, сборка-разборка 'СВТ' - даже опередил некоторых мальчишек. На вопрос, где он так сноровисто парашютом научился владеть, шмыгнул и ответил:

- А я с сыном гулять любил у парашютной вышки.

А последним аргументом для командования бригады стали слова старшины:

- Вот, кабы, товарищ подполковник, твой сын был бы, так ты думаю вприпрыжку бы побежал за ним…

И Тарасов согласился. Хотя и скрепя сердце…

И вот сейчас старшина Шамриков лежал в снежном окопе - где-то внутри Демянского котла - и выслушивал стоны рядового Ефимова - единственного своего подчиненного из ездового взвода. Смех один. Ездовых на весь батальон - два человека. И без лошадей. Принеси-подай. А вот что ты - штатное расписание! Зато Артёмка рядом…

- Дядь Вов… Ну, ведь есть что пожрать у тебя, а?

- Нету. Вчера вечером с тобой последний сухарь дожрали.