Десантура

- Да не! - отшатнулся младший лейтенант Михайлов. Его и так-то качало на ветру - тощего, черного, грязного - а тут ещё и испугался звериного оскала комбрига.

- Штаб? Связь? Что случилось? самолёты?

- Товарищ подполковник… Тут до вас Кузнечик… В смысле, лейтенант Олешко… С невестой…

- Даниил… Ты об пень брякнулся? Какая в едрену матерь невеста? - Тарасов старательно протер покрасневшие со сна глаза.

- Ну, товарищ подполковник… Я-то тут причем… - виновато извиняясь, шагнул назад адъютант. - Они сами…

- Ни черта не понимаю… - Тарасов встал с лежанки под разлапистой елью. Встал с трудом… Сон в промозглой жиже не способствовал нормальному отдыху. Даже и не встал… Выполз…

Перед ним стоял в изгвазданном - когда-то белом - полушубке бывший командир взвода, а сейчас уже и роты, лейтенант Дмитрий Олешко.

Кузнечиком его прозвали за невероятную схожесть… Тощий, длиннорукий, большеногий и большеглазый. По снегу идёт и ноги так высоко-высоко поднимает! Как кузнечик, право слово… И все время шмыгающий носом.

Кличка прижилась. Даже в штабе на совещаниях, порой, прорывалось…

Из-за плеча лейтенанта выглядывала девчонка.

Тарасов нагнулся. Взял горсть чернеющего снега. Протер им с силой лицо. Распрямился. Утерся рукавом кожанки. Только после этого разглядел, что за Кузнечиком осторожно прячется переводчица, техник-интендант третьего ранга Наташа Довгаль. Маленького ростика, с грязными, неровно обкусанными ногтями. Серенькая такая мышка с сияющими глазами. Влюбленными глазами. Влюбленными на войне…

- Что хотели? - сердито спросил Тарасов. - Языка, что ли достали?

- Не совсем… То есть совсем нет… Товарищ подполковник… - зачем-то снял извазюканную грязью ушанку Олешко.

- Полгода как подполковник! - рявкнул злой от хронического недосыпания Тарасов. - Что случилось?

Олешко совсем оробел:

- Да ничего не случилось…

- Твою ж мать… - Тарасова опять пошатнуло… - Зачем пришли тогда?

- Жениться хотим! - пискнула из-за спины лейтенанта переводчица.

- Что???? - Тарасов едва не упал. То ли от неожиданности, то ли от слабости… Но схватился за еловую лапу и устоял.

- Жениться хотим… - почти прошептал совсем стушевавшийся лейтенант.

- Любовь у нас, товарищ подполковник! - почти крикнула Довгаль.

- Да понял я… - Тарасов, наверное, в первый раз растерялся за весь поход. - Что кричать-то…

Но собрался быстро. И сразу заорал на влюбленных:

- Совсем обалдели? Шутки решили пошутить? Какая, к чертовой матери, женитьба? Вы где, придурки, находитесь? Это война, если вы ещё не поняли! ещё и беременная, небось? - заорал Тарасов на переводчицу. - Зов плоти, значит! Я вам покажу, зов плоти, епметь!

- Товарищ подполковник… Не надо матом… - Кузнечик неожиданно покраснел лицом и сделал шаг вперёд, закрывая Наташу собой…

А она вдруг заплакала.

И эти слезы вдруг…

Тарасов словно натолкнулся на какую-то невидимую никому, кроме него, стену. И имя это стене было… Надя… Он вдруг увидел, что эти совсем ещё юные - Господи! Ей восемнадцать, ему девятнадцать!!! - любят друг друга. Она только и умела, как переводить испуганную речь пленных, он только и умел командовать такими же мальчишками-головорезами. Сердце защемило…

А вслух комбриг сказал:

- Ничего не понимаю! Объясните, лейтенант Олешко!

Тот совершенно по-граждански пожал плечами:

- А что тут объяснять, товарищ подполковник. Мы с Наташей любим друг друга. И хотим пожениться.

- Давно?

- Очень. Уже два дня.

Тарасов прикусил губу. Два дня на войне - это вечность. Да ещё и в тылу врага…

- Свадьбу отложу, - ответил он, прищурившись. - Завтра операция. Когда выйдем в наш тыл, тогда и будем вас женить. Всей бригадой.

- Нет! Мы сегодня хотим! - Наташа вышла вперёд и упрямо посмотрела на Тарасова. - Завтра может быть поздно.

Подполковник не успел ответить. На его плечо опустилась исхудалая рука Мачихина:

- А они правы, Ефимыч… Завтра может быть поздно… Отойдем?

- Ждите, - бросил влюбленным Тарасов. И отошёл с комиссаром шагов на десять, мешая трофейными ботинками грязь и снег новгородских болот…

- Как думаешь? - шепнул Наташе лейтенант Димка Олешко, научившийся целоваться позавчера. Научившийся убивать месяц назад…

- Комиссар уговорит, - шепнула ему переводчица техник-интендант третьего ранга Наташа Довгаль.

- Думаешь?

- Думаю…

- Люблю…

- И я…

Они яростно сцепились руками, ожидая разговора - нет! Приговора! И смотрели, как подполковник, сложив руки за спиной, молча кивал бурно жестикулирующему комиссару.

Потом буркнул что-то, развернулся и рявкнул на адъютанта:

- Писаря сюда!

А потом резким шагом подошёл к Кузнечику с Наташей.

- Рота в курсе?

- Так точно, товарищ подполковник! - вытянулся Олешко. А Довгаль добавила:

- Как же не в курсе-то…

- Как бойцы отнеслись? - спросил подошедший за комбригом Мачихин.

- Ну…. Вроде нормально… - застеснялся Кузнечик.

Тарасов неодобрительно покачал головой. А Мачихин опять положил ему руку на плечо:

- Ты, лейтенант, не 'вроде' должен знать, а точно! Как же ты жене своей объяснять будешь - где и с кем задержался? Тоже - 'Вроде я тут с ребятами засиделся…' Так?