ВЛАДИМИР БЕЛОБРОВ

ВАН-ШИН-МЭН

Вновь солнце заходит над желтой рекой.

Два старых китайца хромают домой.

Желтеет на ветках бамбуковый лист.

На ужин им подали пареный рис.

В лимоновых лицах усталость сквозит.

«Как я постарел». — Ван-Шин-Мэн говорит.

«Когда-то я был молодой мандарин.

Ходил я пешком из Шанхая в Пекин.

Я плавал по желтой реке Хуанхэ,

Туда и обратно, мой старый Бэн-Хэ.

Кругом крокодилы, но я не робел, —

Я смело в глаза крокодилам смотрел.

Теперь я как дряхлый, вареный трепанг.

Не держит рука моя сакэ стакан.

Увяли сакуры, желтеет бамбук.

Я стою не больше юаня, мой друг.»…

Вновь солнце заходит над желтой рекой.

Два старых китайца хромают домой.

«Ну что ж, такова Сэ-Ля-Ви, старый Бэн.» —

Сказал просветленный буддист Ван-Шин-Мэн.

М.Н.-Б.В.[1] 18.4.1985.

ЦАМБА

— Хикай кика чучка.

— Вынэгрэдт?

— Хи-хи-хи! Цам Вынэгрэдт! Гэ ЦАМБА.

— Цамба? А чи е нында?

— Е нында зэ шмулики и кыцыки.

— Кыцыки?!

— Кыцыки.

— Ниучтя кыцыки?!

— Вэ, кыцыки.

— Ооооооооо! Витыта Цамба! А вэ Цамба нуников?

— Ниа. Нуников Цамба вэ ниа. Ита цантяньская Цамба!

— Цантяньская?

— Цантяньская.

— Ниучтя цантяньская?!

— Цантяньская

— Ооооооооо! ЦАНТЯНЬСКАЯ ЦАМБА!!! Значтя нуников ниа?

— Нуников ниа.

— А чи ё нында ита Цамба, Ешля нуников ниа? Тьфу!

— Ак ти цукин-кыц! Ччац цамбой кыкну!

— Ми цамбой?!

— Цамбой!

Бум, бум, бум! Усе шмунькают. Цамба милькнет и укизает. Жига-дрыга шеит мякаки. Уси сторны прыг-прыг шмулики и кыцыки. «Цамба! — слично с дыльний тычки, — ЦАМБА!!!»…

31.5.1985

ТВОИ КЕРОСИНОВЫЕ ГЛАЗА

Под взглядом твоих керосиновых глаз

Я чахну и сохну, как листик.

Мой котик, зачем покидаешь меня?

Мне пристани нет в этой жизни.

Мой зайчик игривый, слоненочек мой,

Смешная моя черепашка,

Я в стенки и доски стучусь головой,

Я волосы рву и рубашки!

Мой стройный павлинчик, козленок, жучок,

Вернись, мой цыпленочек хрупкий!

Вернись, мой родной земляной червячок!

Где ножки твои, ручки, губки?

Где носик, где зубки, где ушки твои?

Где щечки, где спинка, где пузо?

Где легкие, сердце, печенка, кишки?

Где горла широкая луза?

Готов я часами тебе говорить

О том, как нежны твои ноздри,

Твои физкультурные мышцы хвалить

И челюсть, торчащую грозно.

Рубашкам — кранты, лошаденочек мой!

Все волосы выдраны с корнем!

Устал в доски лысой стучать головой!

Вернись, буду я твоим конем!

Б. В. — М. Н. 3.9.1985

КУРИЦЫ

Мы летим на самолете

И сбиваем по дороге

Много куриц быстроногих.

Перья сыплются повсюду.

Лезут к нам в иллюминатор

Куриц свежие кусочки,

Клювы, крылышки, кишочки.

Пассажиры очумело

Все бросаются костями.

По салону то и дело

Носятся кусочки тела.

Маленький и бойкий мальчик

Подобрал в проход ногу,

И швырнул ее как мячик

В шею первого пилота.

Резко вправо накренилась

Половина самолета,

Все схватились за животы,

По салону прокатилось

Тело мертвое пилота.

И измазанное в перьях

Перемешанных с пометом,

Очень быстро укатилось

За салон второго класса.

М. Н.-Б. В. 3.9.1985

ГРОМАМОЛНИЯ

Грязный дядька истопник

Раскидал вагон угля.

Мы шагаем напрямик,

По полям и по морям!

Журавли летят на юг!

Галки прыгают на сук!

Дятлы стукают: «Стук-стук!»

Девяносто девять штук!

Бегемот рычит: «Ры-ры!»

На нос сели комары!

Мы сжевали все штаны

Из лимонной кожуры!

Грязный дядька истопник,

Грозный дядька истопник

Раскидал вагоны вмиг

И шагает напрямик!

По полям и по морям!

Он махает помелом!

Он швыряет тут и там

Уголь и металлолом!

Мы сжевали все щипцы!

Раздавили все часы!

Вот какие молодцы!

Отрастим теперь усы!

5.9.1985.

УДИВЛЕННЫЙ ПОСТОВОЙ

Бежит по дороге шальная корова,

Бежит и отчаянно машет хвостом.

Бежит постовой за безумной коровой,

Бежит и отчаянно машет свистком.

Корова взлетает, копытом мотая,

Как галка, на небе крутясь и вертясь.

И только теперь постовой замечает,

Что это обычный КОРОВНЫЙ ПЕГАС!

5.9.1985.

ДЯДЯ ФЕДЯ

Залез на сундук и сидит дядя Федя,

Тот самый, известный вам всем дядя Федя,

Который за завтраком кушал медведей,

Залез на сундук и тихонько сопит.

Сидит и сопит и свистит дядя Федя,

Бурлят монотонно в желудке медведи,

И думает, весело крякая, Федя,

Что скушает он за обедом медведей,

И будет за ужином кушать медведей,

И будет все время медведями сыт.

25.9.1985.

СИДОР

Ударился Сидор об медную балку.

Лицом и затылком ударился он.

Лицом саданулся об балку сначала,

А развернувшись — затылком еще.

29.9.1985.

МУЖИК НА ВЕТКЕ

Сидит мужик на ветке дуба.

Швыряет желуди оттуда.

А мы кричим: «Ведь это грубо!

Слезай, мужик сейчас же с дуба!»

Я палку взял, я кинул метко,

Ему я целил прямо в зубы.

Лишь: «Уй! — сказал мужик на ветке,

И в тот же миг свалился с дуба.

1.1.1985.

ОСЕНЬ

Я еду на велосипеде,

Вращаю руль, ору, ругаюсь!

Шальные козы в спицы лезут,

Шныряют гуси вдоль дороги.

Ест мыло старец у канавы.

В округе — тишь и благолепье.

Лишь молотки и плоскогубцы.

Летают изредка повсюду.

7.10.1985.

ВОРОБЬИ

Воробьи, воробьи, птицы чумовые,

Что глядите на меня, клювы растопыря?!

Вот пульну сейчас по вам метко из рогатки,

Только перья полетят и хвостов остатки!

11.10.1985.

ЗНАКОМАЯ МЕЛОДИЯ

Мы поем и пляшем.

Мы плюем с моста.

Мы руками машем.

Просто красота!

Там вдали за буем,

Прямо на волнах,