Дети ада

— Два года назад я впервые пошел на биржу, — начал Глобов. — Присмотрелся как там заворачивают делами ребята и понял, что тут-то и делаются большие деньги без всяких трудов, а мне тогда позарез необходим был начальный капитал для бизнеса в издательском деле. Я выискивал на бирже бумажника, мне нужно было двадцать три тонны офсетной бумаги для книги...

— А какую книгу вы собирались выпустить? — влез ведущий. — Современного автора или...

— Или, — улыбнулся Андрей Семенович. — Современных авторов, пожалуй, кроме Пикуля, никто не покупает сейчас... Думаю, что они слишком уж много восхваляли партию, Советы... Нет им веры у читателей. Появилась возможность печатать книги, которые раньше запрещались. Пока книжный рынок не насытится невиданной ранее у нас литературой, до тех пор современным авторам, даже талантливым, придется подождать своей очереди.

— И долго им ждать?

— Я не пророк, — ответил Глобов. — Бизнесмены бросились было издавать в свое время удравших из СССР литераторов, но потерпели провал: оказалось, многие из них далеко не талантливы. Вопили на весь мир, что их острые честные романы не печатают в России, а когда напечатали, читатели не стали их покупать, потому что это оказалось чистой воды графоманией...

Болтунов утвердительно кивнул кудрявой головой и заметил:

— Их и за границей-то издавали мизерными тиражами, там их тоже почти никто не покупал.

— Мы отвлеклись от главной темы... — вмешался ведущий. — Кажется, речь шла о бизнесе?

— На бирже я познакомился с посредниками, примелькался там. И вот однажды подходит ко мне мужичонка в мятом дешевом костюмчике, явно провинциал, и говорит, что хочет продать десять тонн пшеницы. Я хотел было сказать, что зерно меня не интересует, но тут вспомнил, что один суетливый гражданин из южной республики совсем недавно спрашивал про пшеницу...

— И тут в вас проснулся бизнесмен! — с улыбкой вставил ведущий.

— Он никогда во мне и не спал, — ответил Глобов. — Чтобы быть биржевиком, необходимо обладать отменной памятью ко всему прочему. Мужичонка назвал свою цену, я, естественно, стал торговаться, хотя мало смыслил в зерне и ценах на него. В общем, договорились, что окончательный ответ я дам ему через два часа. Бросился искать южанина, нашел его через администратора биржи — имя я его запомнил — в гостинице «Россия». Тот заинтересовался моим предложением, конечно, пришлось и с ним поторговаться, только на этот раз я не сбивал, а набивал цену... Эта операция в общей сложности заняла у меня четыре часа, а в карман я положил комиссионных за посредничество несколько десятков тысяч рублей.

— Это и есть наш современный бизнес, — вставил Болтунов. — Конечно, мы еще не привыкли к подобным, методам и некоторые моралисты застойных времен осудят нас.

— Не кажется ли вам, уважаемый Андрей Семенович, что это... как бы сказать... — тягуче замямлил экономист.

Пал Палыч взглянул на экран, пожал плечами и скупо улыбнулся, показав золотые зубы, мол, что я говорил?..

— Я вас понял, — обаятельно улыбнулся Глобов. — Нет, не кажется, что я кого-либо надул, господин...

— Илья Иосифович, — подсказал ведущий и сострил. — Я не обижусь, если назовете меня товарищем.

— А вы знаете, что такое товарищ? — блеснул эрудицией Пал Палыч. — Это от слов товар и щи.

— Товарищем называли судейских работников, были товарищи министров, — счел нужным дополнить скучный экономист. Чувствовалось, что он игнорирует Болтунова: ни разу не взглянул на того, а когда Пал Палыч заговаривал, презрительно усмехался и отворачивался, как от надоедливой мухи.

— Глядите сами, — продолжал Андрей Семенович, — саратовский мужичок, предложивший мне зерно, получил то, что хотел и уехал очень довольный, южанин и того больше был счастлив, у них там трудности с хлебом, а деньги девать некуда, а я получил сумму, которую тут же пустил в издательский оборот. В итоге все довольны. В том числе и читатели, книжку-то в один день раскупили!..

— Ваня, ужин на столе, — позвала Аня.

— Еще пять минут, — сказал Иван. — Тут мои знакомые выступают...

— Не надоело тебе, дорогой, этих болтунов слушать? — она равнодушно взглянула на экран, пожала плечами и снова скрылась в кухне. Как и любая хозяйка она не терпела, когда к столу опаздывают, но Ивану очень уж хотелось досмотреть эту передачу до конца.

Держался миллионер в студии с надписью «прямой эфир» свободно, вот только крупный прямой нос заблестел от яркого света юпитеров. Блестела плешь и у ведущего, а рыжеватые волосы Болтунова стали почти красными. По укоренившейся привычке, Андрей Семенович иногда указательным пальцем щупал верхнюю губу, будто приглаживал несуществующие усики. В уголках умных глаз собрались мелкие морщинки, зачесанные назад волосы казались глянцевыми.

— Что такое в нашей стране бизнес? — снова влез в беседу Болтунов. — Это новое непонятное еще многим явление...

— Чего уж тут непонятного! — презрительно хмыкнул экономист. — Бизнес и надувательство наивных граждан несовместимы в цивилизованной стране.