Дети ада

Антон Владимирович Ларионов сидел у лунки в полушубке и валенках на опрокинутом ведре и подергивал короткой зимней удочкой. Кругом расстилалось занесенное снегом озеро Велье, на пологих берегах при малейшем дуновении ветра стеклянно постукивали друг о дружку обледенелые ветви прибрежных кустов. На соснах и елях налипли белые комки. Небо над головой зеленоватое, морозное, пышное белое облако заслонило солнце. Антон поднял голову, дожидаясь когда холодные лучи, вырвавшись из плена, заставят все вокруг засверкать, заискриться. У ног его валяются с десяток небольших красноперых окуней и плотвиц. Вот снова закивал гибкий кончик удочки, быстрая подсечка и из круглой лунки выскакивает очередной окунь. Антон снимает его с золотистой мормышки и бросает рядом с другими. Немного попрыгав и пошевелив плавниками зеленый полосатый окунь замирает. Каждого из них морозец прихватил по-разному: один изогнут как коромысло, у другого лишь хвост встопорщился, у третьего жабры растопырились.

Игорек не ходит с ним на зимнюю рыбалку, ему жалко замороженную рыбешку. А летом на удочку ловит. Некрупную сразу же отпускает. Кругом такой жестокий мир, гибнут в национальных войнах тысячи людей, а мальчишка вот пойманную рыбу жалеет...

Услышав скрип по снежному насту, Антон оборачивается: к нему приближается с рыболовным сундучком тепло одетый мужчина. Из местных никто не балуется зимней рыбалкой, значит, кто-то из города. Сейчас дорога затвердела и великопольские рыбаки нет-нет и на Велье заявляются. Некоторые, наловив живца, ставят жерлицы на щук, иные долбят лед пешнями и протягивают под ним сети. Впрочем, браконьеры стараются уходить за изгиб озера, чтобы их не было видно из Плещеевки. И не потому, что кого-то опасаются, просто ночью могут сети запросто с уловом украсть. Зимой не будешь на бережку у костра сидеть, а ворье шарит кругом. На ферме теленка прямо от коровы увели. В кустах прирезали, спрятали в багажник «Жигулей» и уехали. Поди ищи-свищи!

— Доброго здоровья, Антон Владимирович, — поздоровался приезжий. Это был участковый капитан милиции Степан Трофимович Терентьев. Ему около пятидесяти, а вот даже до майора не дослужился. Сюда в Плещеевку Терентьев редко заглядывал, а то что рыбалкой увлекается Антон не знал. На капитане точно такой же черный овчинный полушубок как у Ларионова, серые валенки с резиновыми галошами, на голове собачья лохматая шапка. Лицо порозовело от мороза, у коричневых глаз морщинки, заметны мешки под ними, в толстых губах зажат дымящийся окурок.

Антон поздоровался, даже, привстав с ведра, пожал руку — капитан скинул толстую рукавицу на меху — и посетовал, что нынче дергает только мелочь.

— У меня выходной, вот и решил на вашем озере порыбачить, — сказал Терентьев и выплюнул окурок в снег. — Я почти на всех окрестных озерах побывал, у меня мотоцикл с коляской, по дороге еще идет, а как снег поглубже, так буксует. Оставил прямо в поле за километр от деревни. Не сопрут?

— На милицейский вряд ли позарятся, — ответил Антон.

— Не скажите. Великопольского начальника райотдела вызвали на задержание, а вернулся ночью домой — квартира обворована. Жена с детьми была в отъезде.

— Нашли?

— Воров-то? Пока нет... Больше всего жалеет начальник ружье «Зауэр». Ему, говорит, цены нет.

— Ну уж если начальников милиции обворовывают, что же нам, простым смертным, делать?

— Ну вы-то, Антон Владимирович, думаю сумеете себя защитить... — с намеком заметил капитан.

— Как говорят на Бога надейся...

— Слышал про ваш налет на бандитскую хазу... Наши многие вас одобряют. Говорят, что давно пора выдавать огнестрельное оружие честным гражданам для защиты дома, семьи... Слышали, как разгулялась по стране преступность?

— Каждый день об этом по радио, телевидению талдычат, а толку?

Терентьев не стал сверлить принесенным с собой буром лунку, снял шумовкой ледяную шугу с уже готовой и уселся неподалеку от Антона на рыбацкий ящик с лямками, предварительно выложив из него на снег снасти, коробку с мотылем и мормышки.

— Какое у тебя дело ко мне, Степан Трофимович? — помолчав, спросил Антон, не любивший ходить вокруг да около. Он сразу сообразил, что участковый пожаловал к нему неспроста. Живет он в Глубокозерске, там рядом есть озеро получше Велье. Впрочем, догадывался Антон, какое дело к нему у капитана...

— Вот ведь какой вы, Антон, нетерпеливый! — рассмеялся Терентьев, почему-то перешедший на «вы». — Дела-делами, но рыбалку я на самом деле люблю. Дайте же мне поймать хоть одну рыбешку!

— Удачи тебе, — ответил Антон, не желая играть в игры с участковым: сколько раз встречались, всегда были на «ты», а тут вдруг стал таким вежливым!

Терпения у Терентьева хватило ровно на три окуня. Торкнув последнего треугольной головой в снежок, он повернул голову в мохнатой серо-желтой шапке к Антону. Солнечные лучи уже во всю гуляли по озеру, заставляя сверкать зеленые иголки на соснах, вспыхнули розовым огнем застекленные окна молочной фермы на другом берегу. Там на снегу чернела у длинного скотника дымящаяся куча свежего навоза. Видны были и женщины с вилами.