Дети ада

— Сказать Андрею Семеновичу, чтобы вас всех прикрепил к нашей снабженческой конторе? Продукты высшего качества и цены для своих не такие высокие.

— Это дело Дегтярева, — сказал Иван. — Я не хочу влезать не в свои дела.

— Ты на своем месте, дружище! — похлопал его по плечу Бобровников. — Неподкупен, честен, справедлив... Как эти ребята из ВЧК Дзержинского.

— Я бы не хотел походить на них, — сказал Иван.

— Это я так, для красного словца, — не смутившись, ответил приятель.

— Вот я слушала его, — сказала Аня, уже лежа в постели. — С тобой-то он был откровенен, но как он рассуждает? Даже не верится, что работал в комсомоле, партии. Разве так просто сменить все свои убеждения, мораль?

— Мне сдается, что у моих бывших коллег вообще никакой морали и убеждений не было, поэтому им и измениться не так уж трудно.

— Господи, а мы, комсомольцы, в школе верили, что вы нам говорили, брали с вас пример.

— Все мы были обманутыми, и дураки, и умные.

Но я убежден, что честный человек останется честным, порядочный — порядочным, а мразь всякая мразью. Как сказал мой друг Антон про Пашку-Паука: из гада рыбину не сделаешь.

— Мне твой приятель понравился...

— Как и его угощение?

— В нем есть что-то искреннее, он не равнодушный человек, дорогой.

— Ты не против, Аня? — повернувшись к ней, Иван нежно обнял жену. Груди у нее обрели форму спелых налитых груш. Живот был большой, но гасил вспыхнувшую страсть. Ему нравилось прижиматься к нему щекой и прислушиваться. Где-то вычитал, что утробный младенец видит сны и уже мыслит там, во влажной темноте...

— Я никогда не против, мой господин, — потянулась она к нему, полузакрыв большущие глаза. — Только осторожнее, мы теперь даже в постели не одни...

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

1

Если в новой профессии Рогожина было много такого, что привлекало его, заставляло чувствовать себя мужчиной, разгадывать заданные преступниками головоломки, в конце концов посильно помогать обиженным людям, то вместе с тем было и другое: если и не полное разочарование в людях, то растущая настороженность к ним, подозрительность, привычка все брать под сомнение и проверять. У пострадавших тоже иногда оказывается рыльце в пушку. Уже сколько раз человек, производивший на всех самое хорошее впечатление, на самом деле был проходимцем, негодяем, преступником. И чаще всего именно молодые и среднего возраста люди, благообразного, даже интеллигентного, облика, были замешаны в преступных деяниях, проявляли особенную жестокость к своим жертвам, садизм. Даже рецидивисты-уголовники бледнели рядом с ними. Откуда вся эта звериная жестокость в них? Легко было бы бороться с преступниками, если бы у каждого на физиономии было написано: «Я бандит! Я убийца! Я — вор!» Конечно, у некоторых из них были лица вырожденцев с низкими скошенными лбами, жестокими чертами, полным отсутствием духовности, или как говорила Аня, лишенных души. По ее мнению, эта нечисть появилась на белый свет без Божественного предназначения, лишенная своих Ангелов-хранителей. Люди, которые никогда не получат бессмертия, потому что они есть порождение темных сил и с рождения предназначены служить дьяволу во вред православным. Аня часто цитировала мужу «Закон Божий». Читала литературу и о дьявольщине. Теперь все можно было купить на книжных прилавках. А вот к литературе о НЛО, инопланетянах, ее не тянуло, да и Иван перестал покупать газеты «НЛО», «Аномалия» — в них повторялось одно и то же. Ради сенсации публиковали всякую чушь, рассчитанную на легковерных людей.

Человек, за которым уже несколько дней следил Рогожин, уж никак не походил на преступника: интеллигентный с виду, модно одетый, чего стоит одно кожаное пальто на меху, ондатровая шапка, коричневые теплые сапоги на коротких толстеньких ногах. Лоб у него высокий, губы несколько суховаты, голубые холодные глаза неглупые. Бобровников обмолвился, что Пал Палыч Болтунов хорошо сложен, но Иван отметил, что при всей спортивной подтянутости, помощник Глобова был коротконог. Не настолько, чтобы казаться уродливым, но в глаза это бросалось. Иногда встречаются на улице карлики с грудью, плечами, лицом нормального человека, а вот крепкое мощное туловище будто с размаху посажено на короткие кривые ножки. В иностранных фильмах о трущобах часто показывают таких.

Пал Палыч был среднего роста, нетороплив в движениях. Он вообще был нетороплив: всегда опаздывал, долго раскачивался на решения. Все боялся, по-видимому, прогадать для себя, тщательно и подолгу обдумывал самую пустяшную операцию. Глобову это казалось серьезностью и ответственностью. На самом деле Болтунов просто был нерешителен, подозрителен. У него отсутствовала начисто интуиция. Золотушная бледность на неподвижном лице придавала ему болезненный вид, светлые волосы были с рыжинкой, особенно это было заметно, когда не был чисто выбрит, лицо его казалось присыпанным красноватой пылью.

Рогожин сидел за рулем дегтяревской машины, Болтунов вел впереди свой серебристый «БМВ».