Дети ада

— У них свой Бог — Сатана, — сказал Иван. — Говорю же, он их защищает.

— Выходит, Сатана сильнее Бога?

— Здесь все сложнее, — улыбнулся Иван. — Сильнее Бога во всей Вселенной никого нет. Бог — это Разум, Добро, Справедливость. И только с Божьего попущения может творить свои черные дела Сатана. Если люди не будут знать, что такое Добро и Зло — они не будут называться и людьми. Руками Сатаны — врага своего — Господь Бог наказывает грешников. Вот тебе яркий пример: после большевистского переворота дети Ада завладели всей Россией, начали творить на земле свои черные дела, миллионы людей убили, заморили голодом... Ну, а дальше? Сатана же и расправился со своими подручными! Многие ли так называемые революционеры остались в живых в тридцатые— сороковые годы? Приняли такую же мученическую смерть, как до этого их жертвы. Дети Ада уничтожали детей Ада. Вот оно, Божье наказание и его сила!

— Как сейчас фермеру нужна Божья помощь! — вздохнул Антон. — Без его Божественного благословения фермерство не приживется на святой Руси! Почему фермеру так в нашем отечестве худо? Потому, что он один. Вот если бы нас несколько человек объединились — мы были бы силой. Можно и с районным начальством спорить и местным вредителям отпор давать. А что одна семья на земле? Так, пылинка! Подует ветер — и снесет тебя с насиженного места. Корни-то еще едва пущены. Чем сильны колхозники? Бездельники, но они — коллектив. Ведь ничего там почти не делают, их хозяйства приносят сплошной убыток, а они руками и ногами держатся за колхозы-совхозы! Потому что там твердая зарплата, профсоюз, Правление, а убытки рано или поздно, как правило, государством списываются. Так всегда было. Что у самих на огородах и в хлеву — тем и живут, а из колхозов все тащат и пропивают. За бутылку мешок зерна или центнер комбикормов сгрузят. Их на центральной усадьбе увидишь, лишь когда зарплату выдают, а так весь день, когда не пьют, ковыряются на своих убогих участках. Ох, Иван, насмотрелся я: худо живет на земле русский мужик. Ленится работать, как работали в старину, домишки ветхие, кособокие, заборы от ветра валятся, внутри вонища и грязь. И скотина утопает в навозе. Старуха-колдунья, что на той стороне озера живет, в году два раза в бане моется: на Рождество и Пасху. Да что же это за люди, а? А кто поселился радом с ними и вкалывает как папа Карло, тот вызывает у них лютую ненависть. Опять мне двух подсвинков отравили, а как докажешь? Вызвал ветеринара, приехал на «газоне» этакий сморчок с чемоданчиком, разрезал свинок, покопался в их потрохах и уехал, пробурчав, мол, порося — животное капризное, могло от чего угодно подохнуть. И не надо его впредь беспокоить по таким пустякам. Вот скоро надо будет платить из кармана за каждый вызов, тогда сто раз подумаете, прежде, чем вызывать ветеринара... Вон в ближайшем колхозе сразу пятнадцать телят погибли и тоже неизвестно, от чего. Я уверен, что сыпанули моим свинкам чего-нибудь ядовитого. Эта гадина Зинка так злобой и пышет! И говорят, колдовать от этой бабки с того берега научилась... На Игорька пыталась порчу сглазом навести, да Таня ее спугнула...

— Как это — порчу?

—  Сыпала перед ним на тропинку соль, что-то бормотала и глаза закатывала...

— Тут у вас прямо-таки какое-то средневековье!

—  Мог бы и я им насолить, но разве свою натуру пересилишь? Не уподобляться же этим животным? Я их и людьми-то не могу назвать... Есть, конечно, и хорошие, добрые крестьяне, но живут далековато от меня, а вся эта мразь, что мне пакостит, как назло, рядом! И Зинкин племяш — он из Великополя иногда на выходные наезжает — и он нет-нет, чем-нибудь нагадит мне: то поленницу дров с их стороны опрокинет — трех куриц задавило! — то по мелочи чего-нибудь со двора утащит. А сейчас и мелочь — молоток — денег стоит! Два раза ведра с колодца пропадали.

— Страшное время, что и говорить, — согласился Иван, почувствовав боль под лопаткой... — В Питере, когда стемнеет, ходить стало по улицам опасно: ограбят и разденут, за приличную куртку и кроссовки могут порешить где-нибудь в темном углу, а квартиры потрошат каждый день. Теперь ведь любая вещь недешево стоит. Продают все и везде. К метро бывает не протолкаешься — кругом продавцы! А по радио, телевидению восторгаются этаким всплеском народной инициативы. Что же это за торгашеская философия?

— Когда все распродадут, последние деньжонки со сберкнижек снимут, может, тогда сообразят, что не спекуляцией надо заниматься, а что-то и производить, — сказал Антон и, тщательно затоптав окурок, пошел к толстой березе с бугорчатыми нашлепками серой коры. Наполненную банку он закрыл полиэтиленовой крышкой, а пустую подставил под тонкую мутную струйку, бегущую с вырезанного ножом лотка, воткнутого острым концом в ствол. Закончив, поставил банку с соком перед Иваном.

— Попей, полезная штука.

Сок был не очень сладкий, но такой холодный, что заломило зубы. Отерев рукавом подбородок, Иван улыбнулся:

— Что мы все о плохом? Давай поговорим о чем-нибудь веселом.