Дети апокалипсиса

Увернуться не получится – я не приобрел волшебную сверхскорость и так же, как и окружающие, вязну в густом киселе физики реального мира. Но вот ясность мышления и четкость восприятия – феноменальные!

Замечаю и фиксирую буквально все.

Степень напряжения побелевшего пальца Малька на спусковом курке обреза.

Понимание скорости срабатывания ударника ружья, времени воспламенения капсуля и тайминга горения пороха.

Директрисы направленных на меня стволов режут пространство ярко-красными лучами. Поверх них наложены расширяющиеся конусы областей поражения картечных зарядов.

Наклон тела Малька и векторы приложения мышечных усилий рисуют четкую кривую его будущих перемещений на ближайшие пару секунд.

Я снова уточню – говорил ведь уже, что люблю математику? А про то, что люблю стрелять? Тоже говорил?

Стреляю от бедра, с хирургической точностью отсекая одиночные. А ведь предохранитель автомата стоит на «АВ»!

Остроносые пули рвут пространство, пересекая смазанный силуэт будущего движения Малька.

Однако парень непрост! Разрывая связки, Мелкий раз за разом ввинчивает тело между пулями, ломая рисунок движения и теряя драгоценные секунды.

Банг! Банг! Банг!

Я луплю вновь и вновь, загоняя его в позиционный тупик и не давая довернуть стволы обреза. Лицо Малька все больше похоже на посмертную маску. Заострившиеся черты. Натянувшаяся до прозрачности кожа. Оскаленные зубы. И глаза – два бездонных провала, сочащихся истовой ненавистью.

В моей голове – захлебывается ненавистью горловой рык двух хищников. Словно тигр и медведь сошлись на узкой лесной тропе. Клокочущее рычание резонирует внутри черепа, заглушая звуки выстрелов и грозя превратить мозги в вязкий кисель.

Банг! Банг! Банг!

Мои соратники тупят и тормозят.

Илья все так же возится на асфальте, бестолково шаря в недрах брюк, пытаясь отыскать провалившийся за пояс пистолет.

Потерявший опору Скрипач картинно закатывает глаза и кулем оседает на землю.

Закусившая губу Инга слепо скребет ногтями тугую защелку пистолетной кобуры.

Банг! Банг! Клац…

А вот это конец…

Сухой щелчок бойка сообщает об опустевшем магазине. Запасной лежит более чем неудачно – в кармане тактических брюк.

Восприятие времени рывком возвращается в привычное русло. То ли шок выбил меня в реальность, то ли закончился лимит сил.

Зверь в моей голове обреченно взвывает и пытается перехватить контроль над телом.

Атаковать! Вцепиться в горло! Рвать! Пусть хлещет кровь, лопаются нитки сухожилий, расползается под клыками теплое парное мясо!

Меня шатает и бьет крупной дрожью. Чужая воля мешает, воруя бесценные мгновения. Заученным движением я пытаюсь сбросить опустевший магазин. Пальцы как на морозе – задубевшие, непослушные. С ужасом понимаю – перезарядиться не успею!

Затылок пронзает ледяным дыханием опасности, и я, не раздумывая, бросаю измученное тело в сторону!

Валюсь на кирпичное крошево, всхлипываю от вспышки боли, но не жалуюсь, лишь мимолетно жалею, что обломки такие маленькие и никак неспособны укрыть меня от картечи.

Пытаюсь уйти в перекат – но парализованная болью тушка реагирует вяло и неохотно. Тело страдает. Ему хочется покоя, сочувствия и нежных рук медсестры.

Бум!

Обрез Малька бухает веско, припечатывая голимый расклад козырным валетом.

Многострадальную руку, тянувшуюся за последним автоматным магазином, отбрасывает в сторону и окончательно отсушивает.

Картечь накрыла меня лишь краем, основное свинцовое облако безжалостно пятнает асфальт и выбивает бурую пыль из кирпичных обломков.

Малек многообещающе скалится и берет поправку на собственную криворукость, доворачивая обрез на пару фатальных сантиметров.

Будь проклят тот мудак, кто изобрел двустволку!

Наслаждаясь триумфом, мелкий рискованно тянет имеющиеся в запасе секунды. В его глазах – торжество и предвкушение. Рот жадно приоткрыт, и несбившееся дыхание тому виной.

Замечаю краем глаза, как в доме напротив приоткрывается створка окна на первом этаже. Выглянувший наружу винтовочный ствол дарит безумную каплю надежды.

Время, мне нужна еще крошка чертова времени!!!

Широко улыбаюсь, сплевываю окрашенную алым кирпичную пыль. Комментирую голосом простуженного ворона:

– Херовый ты стрелок, Малек…

Лорд… хм… Смерти задумчиво косит цепким взглядом по сторонам, оценивая диспозицию. Вокруг без перемен – мои камрады успешно отыгрывают команду дебилов. Но вот на жопе у пацана глаз нет, так что отблеск оптики в окошке за спиной он не видит.

Малек многообещающе оскаливается, картинно направляет обрез мне в лицо и выдает киношное:

– Аста ла виста, братик!

Пух-бум!!!

Едва слышный выстрел из окна практически синхронно перекрывается гулким бабахом ружья.

Я успеваю тоскливо взвыть, заценив жалкий калибр нежданного помощника. Мелкашка!

Одновременно рву голову в сторону, заранее понимая, что от картечи не уйти. Рву, ага…

Вялый клевок, вот и все, что способно выдать парализованное болью и ужасом тело. Было бы чем – обосцался бы без всяких сомнений.

Хруст, горячий удар, тьма…

…