Дети богов

– Эрвин? Нет, старый лис расспрашивал меня об Африке[11]. Он успел влюбиться в их сухие равнины и очень сожалел, что не мог сопровождать меня в моем путешествии по Нилу. Поверите ли, мне удалось обнаружить очень интересные статуи…

Разговор явно уклонялся не туда. Я пошел на второй виток.

– Вы говорили о нитях судьбы. Вам, Отто, никогда не приходило в голову, что их можно… разрубить?

Старик нахмурился и отставил чашку. Некоторое время он вглядывался в меня, в красноватых отблесках искусственного огня и желтом ореоле лампы. Наконец, пожевав тонкими морщинистыми губами, произнес:

– Знаете, мне кажется, что вы не Клаус.

«Приехали», – подумал я.

– А кто же, по-вашему?

Старик повозил по столу длинными пальцами, нащупал переключатель лампы и вдруг повернул его так, что светильник вспыхнул на полную мощность. Я вскинул руку к лицу: мой зрачок все еще не привык к резким перепадам света.

– Да, вы не Клаус, – сухо сказал старик. – Можете снять повязку.

Я хмыкнул и стащил черный наглазник. Отто некоторое время смотрел на меня, склонившись вперед и положив руки на колени. Наконец сочувственно покачал головой и спросил:

– Было очень больно?

Такого вопроса я не ожидал и слегка растерялся.

– Не слишком приятно, когда вытекает глаз.

Старик опять пожевал губами и неожиданно выдал следующее:

– Вы не должны его винить. Конечно, Йозеф иногда ошибается, и цена его ошибок велика. Однако представьте, что случилось бы, если бы он бездействовал.

Так, с меня хватит. Я сдернул фальшивый протез и снова нацепил повязку, и только потом поинтересовался:

– Кто такой Йозеф?

– Йозеф Менне. Так, по крайней мере, он представился мне тогда, в сорок шестом. Возможно, вы знаете его под другим именем.

– Давайте сразу договоримся. Я, как вы понимаете, не собираюсь причинять вам вреда. Но хотел бы услышать правду. Для начала, удостоверимся, что мы говорим об одном и том же… человеке. Тридцать пять-сорок лет, темные волосы с сединой. Невысокий, светлые глаза, серые или серо-голубые…

– Да, да, да, – нетерпеливо ответил старик. – Йозеф Менне. Чудотворец, убийца, провидец и поэт.

– Поэт?

– А вы не знали?

– Не успел познакомиться с этой стороной его многогранной личности.

Старик с усилием поднялся и прошаркал к книжным полкам. Роясь среди каких-то старых разнокалиберных томов, он спросил, не оборачиваясь:

– Вы читаете по-русски?

– И на многих других языках.

– Хорошо.

Тяжело опираясь на трость, Отто развернулся и проковылял к столу. Бросил на диван рядом со мной тонкую тетрадку.

– Пролистайте на досуге. Не Гейне и не Байрон, конечно, но, может быть, вам понравится.

Я открыл тетрадь на развороте. Пожелтевшая от времени бумага. Чернильные строчки: действительно, стихи. «Погляди-ка, Грег…». Поглядим позже.

– Он часто вас навещает?

– Не так чтобы часто. Я бы предпочел, чтобы он заходил почаще: все-таки, согласитесь, мертвые – хотя и благодарная, но скучноватая аудитория.

А старик, оказывается, не столь уж безумен…

– Мертвые не сообщают последних новостей и не задают вопросов.

– А он?

– С ним мы подолгу беседуем. Многие его взгляды мне неприятны, я бы даже сказал, отвратительны…

– Тем не менее, меч вы ему отдали? Чем он вас подкупил: излечением от рака? Вселенскими тайнами?

Отто строго поглядел на меня:

– Вы, молодой человек, забываетесь. Йозеф ничем меня не подкупал. Я выслушал его. Точнее, мы долго говорили – в горах было холодно, мы жгли костры в пастушеских шалашах, совсем растрепавшихся за зиму. Костры жгли в ямах, чтобы не заметили патрули. Я не мог спать, да и не хотелось – казалось ведь тогда, что дни мои сочтены. Зачем же тратить на сон последнее? И мы беседовали. Правда, под конец уже больше молчали. Я стал так слаб, что едва мог проглотить кусок хлеба и сделать пару глотков воды. Когда мы подходили к монастырю, Йозеф практически тащил меня на себе.

– И меч…

– Меч я не отдавал ему до самого монастыря.

– Ага, – сказал я по-русски, – я понесу чемоданы, а ты, Крокодил Гена, понеси меня.

– Что?

– Не обращайте внимания. Глупая шутка. Так о чем же вы говорили?

– Всего не описать. О жизни. О смерти. О книгах. Об истории. О нашем детстве – я почему-то чувствовал, что многое ему могу рассказать. О старых богах. Об его отце. О берсерке Арнгриме и его сыновьях… вы ведь знаете эту сагу?

– Вроде бы знаю. Многодетный папаша, который отобрал меч у русского конунга? Одна из первых жертв меча?

Старик усмехнулся.

– Боги и над ним зло подшутили. Вы, кажется, не в курсе, что господин Менне продолжает, в некотором роде, дело своего отца?

– Могу себе представить.

Старик покачал головой.

– Вы либо делаете вид, что меня не понимаете, либо мы говорим о разных вещах. Эрлик Черный ведь не всегда был тем, кто – или что – он есть сейчас. Некогда он был королем и бардом…

– Так вот откуда взялись поэтические таланты нашего общего друга.

– Не смейтесь, молодой человек. В этой давней печальной истории очень мало смешного. Известные вам господа – на старом Севере их именовали Высокими – затеяли свою грязную возню с мечом отнюдь не в первый раз.

Вот тебе новость!

– Я слушаю.