Дети богов

– Послушайте. Арнгрим, как вам, возможно, известно, а, может, и нет, был сыном Рыжебородого…

– Еще один полукровка?!

– А вы считаете себя исключением? Единственным и неповторимым? Ошибаетесь, молодой человек. Впрочем, мысль о собственной исключительности присуща молодости…

– Я старше вас по крайней мере на пять сотен лет.

– А я говорю не о возрасте. Не о биологическом, или, если вам угодно, хронологическом возрасте. Я говорю о психологии.

Медленно, но верно я начал закипать. Еще не хватало ненароком прибить старикашку! Нет, ну в самом деле – с чего это старая ухмыляющаяся развалина взялась меня поучать? Да еще таким менторским тоном… и тут я сообразил, что от Иамена – а он был, если верить его словам, ненамного этого дряхлого призрака старше – я еще и не такое выслушивал. Неужели я и вправду расист, и чистота крови для меня важнее здравого смысла?

– Ладно, – сказал я, скрипнув зубами. – Оставим мой возраст в покое. Что вы хотели рассказать об Арнгриме?

– Арнгрим был полукровкой, – как ни в чем ни бывало, продолжал старикан, ничуть не напуганный моей вспышкой. – Старший из его сыновей, Ангантир, унаследовал силу. Второй по старшинству, Хьорвард, был волком.

Я поморщился.

– Сладкая парочка.

– В те годы Ясень уже начал подсыхать, и Червь завелся у его корней. Господа Высокие решили, что время пришло. По их задумке, Ангантиру следовало перерубить ствол, а брат его Хьорвард готовился пожрать солнце. И так бы и произошло, если бы пряжу не спутал Черный Эрлик, в те времена именовавшийся Альриком Сладкоголосым. Заявившись на подворье сыновей Арнгрима, он столь красноречиво описал прелести прекрасной Ингреборг, что терзаемый волчьими страстями Хьорвард возгорелся желанием овладеть шведской принцессой. Вместе с братьями он отправился ко двору шведского короля и потребовал руки девушки. Однако та уже давно и верно любила Хьяльмара, самого смелого и достойного из королевской дружины. Отец предоставил девушке выбор, и, естественно, она предпочла героя волку. Что за этим последовало, вы слышали наверняка.

Ага, и не только слышал. Мелькнуло у меня перед глазами подземное озеро Хиддальмирр в отсверках белых кристаллов, маленький островок – мой собственный остров Самсо, место моей безнадежной схватки. Как пел я, сраженный предательским мечом, как плакала прекрасная Ингеборг и как падала замертво… Вот, значит, оно как. «История повторяется, Ингве», – как будто шепнул мне на ухо знакомый и ненавистный голос. Она, сука, повторяется всегда.

Наверное, я задумался слишком глубоко, потому что старик обеспокоенно кашлянул.

– С вами все в порядке? Я чем-то вас оскорбил?

– Не вы, Отто, не вы. Вам не кажется, что судьба – редкостная потаскуха?

Он поразмыслил над ответом, как будто я задал ему серьезный вопрос.

– Нет, не кажется. Мне кажется, что судьба оберегает нас от необдуманных поступков.

– Ага. Например, от того, чтобы срубить загнивающее дерево и разобраться с этой херней навсегда.

Отто посмотрел на меня печально.

– Юношеский максимализм никого не доводил до добра. То, что вы называете херней, мой странно похожий на Карла гость – это миллионы, миллиарды жизней. Это счастливая улыбка роженицы, это радость старика на прогулке, когда снег похрустывает под ботинками, гомонят снегири и кажется, что перед тобой не два-три последних года, что впереди – еще вся жизнь. Это первые шаги ребенка и первые слова, и творения Гауди и Ботичелли, и фрески Джотто, и взгляд на планету из космоса, и осенний лес, и крик ворон, и ветер, несущий к западу тучи, и озеро на закате… вам не жалко будет все это уничтожить одним ударом клинка?

Я подумал. И честно ответил:

– Нет. Не жалко.

Старик со скрипом отодвинул стул и поднялся.

– Тогда нам не о чем больше говорить. Я прошу вас покинуть мой дом.

Однако меня уже опять понесло.

– А если нет? – осклабился я в лучшем стиле Гармового. – Если не покину?

– Чем вы можете меня испугать? – улыбнулся старик. – Я видел такое, молодой человек, что вам и не снилось в самых страшных кошмарах.

– Что вы знаете про мои кошмары?! – заорал я. – Вам приходилось стоять по колено в гнили, дышать гнилью и рубить, рубить бесконечную гнилую тварь? Вам приходилось видеть червей, копошащихся в ране? Вы со своим некромантом, вы этого хотите – чтобы все ваши рассветы, закаты и первые улыбки превратились в гнилье?

Отто стоял, тяжело опираясь на трость, скрестив на набалдашнике руки, ладонь левой поверх перчатки на правой. На мои вопли он ответил:

– Знаю больше, чем вы думаете.

Помолчав немного, хозяин снова сел на стул. Подвинул кофейную чашку и, не глядя на меня, заговорил:

– В молодости это трудно понять. Молодость тянется к свежести и силе, однако мир состоит и из многих других вещей. Гниение – процесс естественный. Все мы когда-нибудь удобрим эту землю, чтобы на ней смогли взойти новые семена.

Я взял себя в руки, хотя рот мой все еще кривился в оскале.

– Я не тороплюсь. А вот вы, Отто, только что чуть не удобрили. Если ваш дружок так заботился о вашей безопасности, что же он вас не предупредил о моем визите?

Старик неожиданно улыбнулся.