Дети Богов и Воинов

Я крепко схватила Мурху за запястье и дотронулась до его тела даром исцеления. Да, в крови свирепствовал сильный яд, который подбирался все ближе к груди. Как только отрава тронет сердце, оно перестанет биться. Ни одно лекарство смертных уже не помешает ей закончить начатое.

– Попробуй, прошу тебя, – взмолился Тейг, вновь повышая голос.

Как я могла сказать ему, что он просит невозможного? Как могла поведать, что мне запрещено спасать Мурху? В голове вновь и вновь звучали слова Томаса: «Того, кто нарушит законы, ждет смерть». То же самое предупреждение неотступно преследовало меня, когда погибал Лонон. Теперь я знала, что новые законы – ошибка. Много лет назад Роунат пыталась открыть мне на это глаза, но я была ослеплена любовью к Томасу и не желала слышать правду. Впрочем, какая разница, если я ничего не могла изменить? Спасу Мурху, и меня будут судить, а потом казнят. Кто же тогда присмотрит за Брокканом?

Я убрала дрожащую руку с бедра Мурхи.

– Ему уже не помочь.

Прерывисто дыша, Тейг закрыл глаза ладонями. Оха с искаженным от горя лицом смотрел под ноги.

– Ты должен рассказать королю.

– Да. – Тейг выдохнул, стараясь взять себя в руки. – Я тотчас отправлюсь к нему. Перед смертью Мурха захочет повидаться с отцом и получить благословение от священника.

Я вынула из сумки листья пижмы.

– Я сделаю все, чтобы он испытал как можно меньше боли, но у вас мало времени.

– Я тоже останусь здесь, – сказал Оха и бережно взял Мурху за руку.

– Нет, – ответила я. – Если вы хотите, чтобы король Бриан прибыл сюда вовремя, грести нужно вам обоим.

Оха молча кивнул мне, а Тейг сжал руку брата.

– Дождись меня, Мурха. Прошу, не уходи без меня. – В его глазах стояли слезы, и мне казалось, что он едва сдерживает рыдания. – А потом, клянусь Богом, я убью Малморду собственными руками.

Он вскочил и побежал к лодке, за ним последовал и Оха.

Как только они ушли, я размотала платок. Из-за морской пены и моего дыхания ткань намокла и едва пропускала воздух. Сняв ее, я потерла пальцами кожу на шее, которая вновь сделалась гладкой, но так и не сумела сделать глубокий вдох. Грудь так стеснило, что дыхание причиняло боль.

– Фоула, это ты? – пробормотал Мурха и неуверенно приподнял веки. – Перед глазами… словно пелена, – тяжело выдохнул он, оглядывая руины церкви невидящим взглядом.

Я поспешно присела рядом и взяла его за руку.

– Да, Мурха, я здесь.

Вздохнув, он повернулся на звук моего голоса.

– Лучше бы тебя здесь не было.

– Если хочешь, я подожду снаружи.

Он крепко обхватил мои пальцы своими: я не ожидала, что у него остались на это силы.

– Нет, я не об этом. Ведь если… ты здесь… вот так… значит, я умираю.

Я накрыла его ладонь свободной рукой. К этому моменту я уже дрожала всем телом так сильно, что стучали зубы.

– Да, – едва выдохнула я.

Поначалу я сомневалась, что Мурха услышал, но затем он едва заметно кивнул. Выступившая в уголке его левого глаза слеза медленно стекла по щеке.

– Ты, наверно, считаешь, что я это заслужил?

– Нет. Конечно нет.

Я обхватила его ладонь еще крепче, и он накрыл мои пальцы своими, мозолистыми и грубыми.

– Но ведь… Я же не хороший человек. Ты сама так сказала.

– Это не так. Я не это имела… Не надо меня слушать.

По телу Мурхи пробежала дрожь, и его веки вновь опустились. Подождав немного, я отстранилась. Его кожа горела вплоть до мозолей на ладонях, и я хотела сделать все возможное, чтобы помочь принцу дождаться священника, который проводит его в мир иной. Христиане очень ценили эти обряды, и я не желала лишать их Мурху. Я подняла тряпку, которой пользовался Оха, намочила ее в бочонке с морской водой и протерла лоб принца.

– Где мой брат? – пробормотал он.

– Они с Охой отправились за священником и твоим отцом.

– Тогда мне недолго осталось. К умирающим принцам священники слетаются быстрее ворон. – Мурха рассмеялся отрывистым сухим смехом, который обернулся приступом кашля. Его щеки, минут назад полыхавшие, резко побледнели. Он так напоминал юношу, которого я тайно исцелила много лет назад. Взрослый статный воин, но сущий ребенок в свете угасающей жизни. Какими мы приходим в этот мир, такими его и покидаем. Я смахнула с лица Мурхи непослушную прядь волос, но она вновь соскользнула на лоб. Я не торопилась убирать пальцы с его щеки. Когда я смотрела на принца, у меня разрывалось сердце.

– Как думаешь, я попаду в рай?

Я плохо помнила странные поверья христиан и не хотела ляпнуть что-то не к месту. Я порылась в памяти, вспоминая проповеди священников, услышанные по пути в Манстер.

– Обязательно попадешь, если перед смертью тебе отпустят грехи. Не волнуйся. Они скоро привезут священника.

– А ты сама как будто… не очень-то и веришь в это.

– Я верю, что ты хороший человек, и это главное.

Я невольно вспомнила о щедром, добром и отважном Лононе, который погиб без отпущения грехов. Неужели это означало, что он не попадет в рай, в который верят смертные? Нет уж. Если небесная обитель действительно существует, Лонон непременно окажется в ней. Ему обязательно достанется там почетное место.

Мурха дотянулся до моей руки и положил ее на свою грудь.

– У тебя печальный голос.