Дети, которые хотят умереть

Еще столько же учеников в том же 11 «А» носили вышитые на форменных рукавах синие зигзаги молний – Лис сказал, это знак клана Райдэна.

Один из самых больших и грозных кланов – Черных Змеев – включал весь 10 «А» из двадцати учеников, а также, сказал Лис, дюжину девятиклассников, плененных и под пытками присягнувших «змеям». А еще сонм наложниц из девятых, восьмых, седьмых классов.

На площади зычный голос оябуна Черных Змеев перекрывал все прочие. О сегун! Огромный и мощный, как дуб, десятиклассник Усами Ахметов казался достойным служить главнокомандующему уже сейчас, не дожидаясь выпуска. Перевязь с тяжелым изогнутым тати в подтверждение качалась у оби на ветру. На мощной шее чернела наколка толстой змеи – такая запросто заглотила бы и крысу. Густая курчавая поросль бороды и бровей окружала горбатый нос и злые, ядовитые глаза. Осью бычьей туши могло быть только сердце из чугуна. Или булыжник.

После переклички оябуны поднесли Зенину листки с «галками» и вычеркнутыми фамилиями – мертвецами. Учитель с вежливой улыбкой забрал листы.

Затем над площадью грянул единый слитый ор из сотен глоток:

«Жизнь – ничто, правое дело – все!»

Птицы в грязном разрытом небе поддержали ор испуганным клекотом.

В столовой на завтраке Черные Змеи встали из-за столов и направились к выходу вслед за своим оябуном-великаном. Между высокими спинами семенила Марина Ягодка, сразу за наложницей следовал ее охранник – Авраам Выгузов.

Шедший за Выгузовым курносый самурай отбился от клубка Змеев, повернулся к почти пустой столовой и хозяйским взглядом оглядел столы. Самурай заметил почти нетронутую овсянку Андрея и стремительно двинулся к нему.

Как только в поле зрения Андрея вырос змееносец с ладонью на оби, восьмиклассник подбросил вверх палочку для еды и резко выхватил меч.

Змееносец видел, как палочка вдруг взлетела над столом, один раз моргнул и резко встал на месте. Палочка будто сама по себе раскололась в воздухе, две одинаковые щепки упали на пол.

Катана восьмиклассника недвижно сидела в ножнах, только его правая рука крепко держала рукоять.

Восьмиклассник резко повернулся на стуле и глянул змееносцу в глаза. Быстро, колко.

Змееносец свернул к выходу. Глядя на дерзкого с обещанием скорой встречи.

Рита взглянула на щепки на полу.

– Ты очень быстрый, Сингенин-сан, – сказала Рита, слизав желтые крошки с кончиков пальцев. – В старой школе тебя тоже называли Железногрудым?

Еще до утреннего построения Андрей спросил Лиса:

– Железногрудый?

Катаны целились в плечо и живот.

Лис улыбнулся, его ухмылка всезнайки начинала бесить.

– «Железнобрюхий» пришло первым в голову, – сказал сероглазый, – но мне не хотелось, чтобы ты разбудил меня за неуважительное прозвище.

В столовой зеленые камни смотрели на сырник Андрея.

– Нет, – ответил ей Андрей, поднял блюдце с желтым кругом и поставил Рите на поднос, – кое-кто называл меня Широкоротиком.

Рита не притронулась к сырнику.

– Твой долг передо мной и так огромный, – сказал Андрей, – от этой лепешки немногое изменится.

Рита расцвела, словно получила подарок, и нежно взяла сырник.

– Уверена: все они мертвы, – сказала Рита. Маленькие ручки бережно заворачивали кружок в складку оби. Про запас.

– Кто? – спросил Андрей. Темно-серая ткань завернулась вокруг кружка раз, второй. Получился выпиравший на талии серый комок. Как вчера с ватрушкой.

«Обожаю ватрушки и творожники», – сказала Рита день назад.

– Конечно же – те, кто посмел называть Сингенина-сан Широкоротиком, – сказала Рита сейчас.

«…но иф рефко рафдают, – говорила Рита вчера с набитым ртом, – и я вфсефта съефаю срафу, как получфу на расфдаче».

Сегодня Рита умяла свой сырник со скоростью, с которой Андрей выхватывает катану.

«…Ужафно, а?»

– Кто дал тебе вчерашнюю ватрушку? – резко спросил Андрей.

Зеленые камни застыли. Рита держала складку в руках и не двигалась.

Если Охотников, то зачем? Зачем баловать безвольную вещь жестокому оябуну, раздевающему вражьи трупы догола? Ведь его-то сердце не вылеплено из глины.

Андрей вскочил из-за стола и навис над Ритой.

– Кто дал ватрушку, что ты разделила со мной? – повторил Андрей, и рука сжала катану. Рита побледнела. Медная челка упала на глаза. Медно-ржавая челка, немного темнее, чем красное хвостище Гардеробщика.

Слова Лиса стучали в голове Андрея: «…отобрал у меня оябуна. Отобрал Охотникова у родного ему человека».

Отобрал. Отобрал. Отобрал. Стук сотен рук по доскам сцены. Тук-тук-тук.

Очередь свинцовых плевков по стеклам школы. Тра-та-та-та.

Я отобрал у Риты не просто господина. Родню?

– Кто? Живо говори! – крикнул Андрей и почти потянул катану из ножен.

Волк поднялся на задние лапы, когти заскоблили по прутьям.

– Сингенин-сан, – вялый голос прозвучал совсем рядом.

Лис приблизился к столу Андрея, узкое лицо опустилось.

– Я прошу прощения у тебя, – сказал бесцветный и потеребил обрубки пальцев.

– Неужели? – глухо прорычал Андрей. Лис внимательно посмотрел на него.

– Говори же! – сказал Андрей, сжав до треска пластмассовую рукоять.

– Я воспользовался твоим мечом против Красоткина-сан, – сказал Лис, – и умолчал, что Амурова-сан – сестра Охотникова-сан.