Дети, которые хотят умереть

Андрей поправил кимоно на животе и плечах, поднял ногу над тусклой полоской света у входа в пещеру. Сзади приблизились легкие шаги. Андрей обернулся. Амурова схватила его за рукав. Резко дернула.

– Не смей драться за меня! – прошипела наложница,– я тебе же говорила!

Тонкие губы напряглись, вздернутый носик наморщился. Рита рванула кимоно сильнее.

– Говорила, но ты все равно идешь, почему? Ты слышишь шаги за дверью, но не меня рядом?

Рита дергала черный рукав, а Андрей стоял недвижно на одной ноге. И молчал.

– Почему ты так спокоен? Ты победишь, а?

В зеленых камнях сверкали холодные злые молнии. Рита обеими руками трясла широкий рукав. Касалась самурая, грубо, без разрешения. Не думая, оскорбится ли Андрей. Не думая, должен ли он теперь свести с ней счеты. Должен?

– Вряд ли, – сказал Андрей. Пальцы Риты разжались, и он шагнул под тусклый свет.

Однажды Амида Сугияма-сенсей рассказал, как один юноша выбрал путь Черного металла.

Первая дверь осталась позади. Плечи Андрея поравнялись со второй. Сергей Красоткин стоял совсем рядом и то же время слишком далеко, чтобы разбудить его от иллюзий.

Четвертая дверь ходила ходуном, тряслась. Там западня? Нет, просто внутри открыто окно, шумит ветер, выдыхает в коридор сильным сквозняком.

У третьей двери Андрей встал. Пора обнажить катану. И приглядеться к дверям.

Сквозняк протяжно выл, скрывал вдохи и выдохи засевших где-то «лучников».

Тогда, однажды, наставник Сугияма рассказывал: когда юноша охотился, на его деревню напали. Всех мужчин перебили, вещал учитель, а женщин пленили.

Красоткин тоже вытянул меч из ножен. Оябун оглядел мятое кимоно и серые грязные ноги Андрея, поморщился, холеная ладонь помахала у носа с ноздрями, выковырянными до блеска.

– О сегун! – вскричал Сергей, – ты хоть бы помылся! От тебя пахнет как от говняшки!

Андрей шарил взглядом по дверям комнат. Не четвертая. Пятая? Дверь оставили приоткрытой, торчащей наружу, облезлая доска слегка дрожала. Ловушка или еще один сквозняк?

– Даже жалко марать катану, – говорил Красоткин.

– Тогда заверни эту брезгливую катану себе в живот, – бросил Андрей. – Поглубже, куда пыль не залетит.

Может, шестая? Ее почти не видно за пятой. Нет, шестая вроде захлопнута. Вроде…

Волк ощутил неуют, стал шастать по клетке, хлестать хвостом по прутьям.

А наставник вещал в том далеком безопасном «однажды»: юноша взял доспехи и меч из каменного склепа и отправился мстить. Доспехи и меч были выкованы из дурного Черного металла.

– Дерзкий? – спросил Красоткин, перекрикивая стон ветра. – Конечно, иначе бы не полез на Гардеробщика.

– Гардеробщик? – переспросил Андрей не слушая. Где же драная ловушка? Лис, ты правда услышал? Точно за дверью ждут? Мог Красоткин придумать эту мысль, чтобы обмануть тебя?

Ветер обдувал ноги, жалобно выл в узкой темнице.

А наставник вещал: черным мечом юноша разрубил броню, плоть и кости врагов, черные доспехи выдержали удары вражеских мечей и топоров. Когда последний враг пал, сразу за ним рухнул замертво и неуязвимый юноша.

– Так звали Охотникова-сан, – Красоткин поскреб панцирь черепахи на ножнах, – не знал?

– Нет, – сказал Андрей. – Почему же?

И-и-ик.

«Лучник»! За пятой! Слава сегуну, никакой скрытности!

Освобожденные женщины, вещал наставник, раздели героя, сняли доспехи и увидели скелет, обтянутый желтой кожей в пузырях и язвах. Скелет без волос и зубов. С высохшими глазами.

– Охотников раздевал трупы врагов. Догола. Забирал всю их одежду. – Красоткин широко поставил ноги, прицелился катаной в Андрея. – Не волнуйся, Сингенин-сан, с тебя я сниму вовсе не тряпье.

Острие меча целилось Андрею в макушку. Шептало: «Беги же ко мне!» Соблазняло тонким стройным телом: «Сойдемся?»

Теперь можно. Теперь Андрей слышал икоту «лучника». Теперь пора позлить Красоткина. В отместку.

Сугиям-сенсей сказал, что каждый выбирает свой Путь Черного металла, сказал, что в конце концов все платят за этот выбор. Черный металл у всех свой, но плата всегда одна. Жизнью. Всего-то.

Андрей широко открыл рот, слегка зевнул, потянулся.

Тонкие брови над синими глазами Красоткина поднялись.

– Ты смеешь зевать? – закричал оябун, – мне в лицо?

– С Амуровой-сан просто не спалось, – пожал плечами Андрей и еще раз зевнул,– всю ночь как белка прыгала на тюфяке.

– Ты тыкался в нее? – орал покрасневший Красоткин, – в Амурову-сан?

Андрей молчал и зевал. Самурай не врет. Но и не обязан бороться с чужими иллюзиями.

Шея Красоткина взбугрилась, руки вскинули меч над головой.

– Гад! Тресни!

Красоткин бросился на Андрея.

Челюсть Андрея со щелчком захлопнулась, катана взметнулась над растрепанным хвостом. Ноги бросили тело навстречу Истине.

Два ученика летели друг на друга с мечами, вскинутыми для удара сверху вниз, оба стройные, оба синеглазые и черноволосые, похожие, как отражения в двух зеркалах. Грязном и сверкающем.

Плечо Андрея пронеслось рядом с пятой дверью, рядом с черной щелью между косяком и створкой. Правая нога шагнула чуть в сторону, взгляд скользнул по двери туалета напротив. По капле крови возле приоткрытой доски. По капле свежей крови.