Дети подземелий

Утром (а, может, и очень поздно вечером, ибо в подземельях всегда темно), я обнаружил, что проснулся далеко не первым. Лимирей стояла у ворот и задумчиво их осматривала. Даже коснулась шершавого камня и оставила на нем свою кровь. Камень как камень. Местами сверкающий в свете подземных кристаллов. Никаких гравировок или украшений. Только отверстие между створками дверей. И как я раньше не заметил, что в него идеально подойдет такая вещь, как родовой кулон?! И не связал два наследия вместе?!

– Кхм, значит так, – прокашлялся я, отвлекая Лимирей от увлекательного занятия осмотра ворот, – буди всех, а потом будем проводить эксперименты по открытию ворот.

Лимирей оглянулась на спящих короля и принцессу, ибо Телириен одним глазом уже поглядывал в нашу сторону, и кивнула. Я, воспользовавшись небольшой паузой, промочил горло водой и убрал флягу обратно в рюкзак. Аннабель даже потратила немного воды на то, чтобы умыться. Завтраком было решено пренебречь, ибо любопытство оказалось сильнее.

– Ну что, пробуем? – неуверенно спросил я, с опаской взглянув на ворота. Почему-то именно сейчас я вдруг подумал о том, что отсутствие горгулий отнюдь не говорит о том, что ворота не могут, например, высосать из меня всю кровь. Кто знает этих вампиров с их кровавой магией…

– Я бы не стал, но вы настояли, – сварливо произнес Телириен.

Я с иронией взглянул на дракона. Да, вот он, настоящий друг! Всегда поддержит в трудную минуту!

– Мог бы и попытаться отговорить ради приличия, – буркнул я.

– Ради приличия я мог вообще твоего мнения не спрашивать, а взять в зубы и утащить куда-нибудь под потолок на площадку, – отозвался Телириен. – И держать там, пока не передумаешь.

– Спасибо, Тел, ты настоящий друг, – с чувством произнес я и взглянул на ворота. В одном дракон был прав: идея принадлежала мне, так и осуществлять ее надо до конца.

Нервно сглотнув, я снял с шеи родовой кулон Лимирей и осторожно приблизился к воротам. Рука сама потянулась к отверстию между створками. Кулон в него идеально вошел. Он провалился в углубление до конца. Я поспешил отойти в сторону.

Затаив дыхание, мы наблюдали за серым камнем. Ничего не происходило.

– Может, мы что-то не так сделали? – неуверенно спросила Аннабель. Она выглядела расстроенной. Еще бы! Так близко подобраться к тайне, над которой бились лучшие маги и историки, и – ничего.

– Не знаю. Дух вроде говорил, что это и есть ключ…

Я осекся. Кулон начал ярко светиться красным, и от него по обеим створкам ворот потянулись темно-красные корни, так похожие на вены. Они оплели ворота со всех сторон и застыли.

– Невероятно, – прошептала Аннабель. она подошла ближе и хотела коснуться корней, но Телириен преградил ей дорогу хвостом, лишь чудом не сбив с ног. Принцесса сердито взглянула на дракона.

– Напоминаю, что магия крови – это древние чары. Куда более древние, чем магия стихий, – выразительно произнес Телириен.

– В кои-то веки я с ним согласен, – кивнул я. – Раньше чары требовали жертв… но здесь чего-то не хватает. Они чего-то ждут, – нахмурился я.

– Лимирей!

Я оглянулся на Ричарда, окликнувшего ее. Сердце пропустило удар и камнем рухнуло куда-то вниз.

– Лимирей! – вырвалось уже у меня.

Она тем временем коснулась самих ворот. Того места, где были следы ее крови. Были. Сейчас их там не было. Я это отметил краем глаза, так как разбираться с подробностями столь загадочного исчезновения кровавых следов мне было некогда.

Я кинулся к Лимирей и обхватил ее за талию, оттаскивая от ворот. Она ко мне резко обернулась и оскалилась. Я не менее возмущенно на нее взглянул. Этого хищнического языка я уже не боялся. Более того, даже мог ответить сам подобной манерой общения.

Я взглянул на руки Лимирей. Пальцы правой у нее были в крови, а левая ладонь надрезана. Причем этот надрез уже начал заживать.

– Что ты делаешь? – сердито спросил я у нее.

Лимирей вместо ответа указала на ворота, а затем себе на голову. Я не понял, что она хотела этим сказать, но взглянул на то место, где она стояла минуту назад. На воротах было что-то написано на непонятном языке. Символы подсвечивались и медленно исчезали, впитываясь в камень. Корни-сосуды, которые оплели камень, засветились намного ярче.

– Что это? – указал я на гаснущие символы.

Лимирей высвободилась из моей хватки и вернулась к воротам. Она снова порезала себе левую ладонь. Пальцами правой набирала кровь и продолжила выводить странные и непонятные символы. Вид у Лимирей был отрешенный. Она как будто ничего и никого перед собой не видела.

Я запоздало сообразил, что она хотела сказать. Незнакомые голоса на незнакомом языке подсказывали, что нужно написать.

Наконец, Лимирей закончила выводить символы на свободном участке ворот. Она вздрогнула, как будто очнулась ото сна, и отступила на несколько шагов в сторону.

Я тут же притянул ее к себе, подальше от ворот. А они, подернутые красной дымкой, под давлением корней-сосудов начали расходиться. Беззвучно. Родовой кулон погас и с негромким стуком упал на пол.