Дети Солнца (СИ)

Вечером в крепости города Чары, в просторном и почти пустом зале совета вождь либертинов (2) Растус принимал доклад Магды, своей помощницы по хозяйственной части (он полушутя называл ее «мой префект» (3). Говорили один на один — огромный плечистый мужчина и высокая красивая женщина, одетые по местной мужской моде: в короткие бархатные туники с узкими рукавами, узкие штаны до колен и чулки. Только на мужчине туника была фиолетовая, а на женщине белая.

Магда стояла навытяжку, смотрела на своего патрона снизу вверх по-собачьи преданными глазами и рассказывала о сегодняшних неудачах . От совета почетных граждан Чары ей передали, что город больше не сможет кормить шесть тысяч дармоедов . Так и сказали: если ваши либертины хотят есть каждый день — пускай работают. Бесплатной пшеницы для лошадей больше не будет, но горожане готовы подвозить овес, если либертины за него заплатят.

Растус выслушал, молча прошел к креслу у окна и развалился в нем, прикрыв глаза.

— Вам нехорошо, патрон? — испугалась Магда.

— С горожанами говорить без толку, — пробормотал Растус себе под нос. — Воля их хозяев изменилась, а хозяева в Чаре — жрецы. Можешь идти. Пришли ко мне Артуса. И принеси вина.

— Давайте я сначала Флавия к вам пришлю?

— Что мне твой Флавий? Он знает, почему в Чаре больше не нужны либертины? Или от его припарок кормушки наполнятся зерном?

— Патрон, вам нужен врач…

Растус открыл глаза и уставился на Магду в упор.

— Иди сюда, девочка.

Она помедлила, не веря ушам, потом подошла нога за ногу, и опустилась перед креслом на корточки. Тяжелой широкой ладонью Растус взъерошил ей волосы. Глаза его потеплели.

— Ну что, Магда? Что смотришь? И отсюда нас погонят? Дальше-то куда? Дальше разве что в лесные дебри. Или в Скогар, к дикарям.

— Патрон… — прошептала она. — Что — патрон? Кому я теперь патрон? Где мои люди? Вот эти шесть тысяч, которых нечем кормить?

Для разбоя много, для войска мало. Конечно, у местных нет ни уважения, ни страха. Тащи вина, говорят тебе!

Растус настаивал, чтобы выпивку держали в зале совета. В последнее время он буквально питался вином, и Магду это тревожило, но спорить она не решалась.

В углу зала в сосновых ящиках стояли запечатанные кувшины с вином — подношение горожан. Магда взяла кувшин, сняла с высокой полки Растсову серебряную походную кружку — поцарапанную, помятую. Растус пил только из нее: он намертво привязывался к вещам, как и к людям.

— А себе что же не взяла? — спросил Растус, осушил кружку залпом и сгреб Магду в объятия вместе с кувшином. Поцеловал в губы — и вытолкнул вино ей в рот. Отстранился, понаблюдал, как она глотает. — Ну, дурочка! Тихо! Молчи. Сейчас — молчи.

Он аккуратно поставил на пол кувшин и кружку. Сам остался в своей видавшей виде тунике, Магду же раздел полностью. Отпустил нескоро — растрепанную, разрумянившуюся, с распухшими губами. Он и сам зарумянился — круглое широкое лицо его стало бурым.

— Давно тебя такой не видел, — сказал Растус, следя за тем, как она одевается. — Ты красавица, Магда. Заботы тебя только сушат. И Флавий этот твой… Сопля соплей. Разве он сделает женщину счастливой? Брось его.

— Раньше вы об этом не просили, патрон.

— Не просил. Я ведь… Эх, Магда! Кому я нужен?

— Мне. Мне вы нужны, патрон.

— Тебе, ага. Позови Артуса. И с провиантом нужно что-то решить.

— Надо, — откликнулась Магда, собирая волосы под полотняную шапочку. — Люди могут посидеть на солонине и браге, но зерно уже на исходе. Мы можем остаться без лошадей.

— Добудь хоть сена. Скажешь: денег нет и не будет. Либертинов горбатиться на местных не пущу — над нами и так скоро будут смеяться. В общем, решай это как-нибудь. Я буду говорить со жрецами — зависит-то всё от них. Ступай.

Флавий мыл руки после операции и вдруг почувствовал знакомую истому. Накатило так внезапно, с такой неожиданной силой, что захотелось кричать. Флавий выскочил в коридор, метнулся в комнатушку, где хранили хозяйственную мелочь, захлопнул дверь и вытянулся в струну, опираясь затылком и пятками о стену. Сладость пронзила его от кадыка до паха, руки и ноги онемели. Истома накатывала волнами, он тяжело, со всхлипом, дышал и кусал губы. В экстазе он больно приложился головой и выругался. Потом, когда отпустило, еще долго стоял, сжимая и разжимая кулаки, почти плача от потрясения.

«Кто, кто? — шептал он. — Зачем?» Надо поговорить с Магдой. Они разрешали друг другу шалости, но Магда давно уже ни с кем кроме него не была, и за всё время их связи никогда ни с кем так не была. Надо как-то поделикатнее объяснить, что развлекаться лучше ночью. Хорош бы он был с его экстазом у операционного стола! Да и вообще — не ко времени это новое увлечение, уж Магда должна понимать.

Заняв Чару с полного согласия местных властей, Растус выбрал для своих людей старую крепость в сердце города. Здесь давно никто не жил, часть помещений использовалась под склады.