Дети жемчужной Медведицы

– Ничего не понимаю. Допустим, ты говоришь правду. – Гриша поморщился, оскорбившись ее недоверием. – Хорошо, ты точно говоришь правду. Зачем ты вообще вернулся, если я сказала тебе уезжать?

– Волновался, – легко ответил он, и Алиса как-то сразу поверила. – Устроит такая версия?

– Мне нужна правда, а не версии, Гриша. Все слишком серьезно. Кто-то очень сильно хочет меня напугать, и у него получается. Только я не понимаю: кто и зачем? У меня нет денег, нет связей и влияния, чтобы можно было меня шантажировать. Кроме этого дома даже жилья другого не имеется.

– В подобных случаях начинают вспоминать врагов, желательно поименно, – подсказал он.

– Тебя забавляет сложившаяся ситуация?

– Нет. Просто пытаюсь тебя подбодрить.

– Лучше отвези меня в гостиницу, – вздохнула Алиса, без сил опускаясь на табурет.

…Нина слушала очень внимательно, ни разу не перебив. А когда Алиса закончила выплескивать информацию, вдруг спросила:

– А кто такой этот Андрей Владимирович? Он тебе нравится?

– Нина! – Щеки Алисы вспыхнули маковым цветом. – Я тебе пытаюсь донести информацию, что меня кто-то планомерно запугивает, пытаясь убедить в том, что все это дело рук моего покойного брата. При чем здесь Соболев?

– При том, моя дорогая, что уезжать тебе нужно. Вот уж не думала, что сама когда-то так скажу. – Нина схватила бокал и осушила его одним глотком. – Виктор жив. Теперь ты знаешь.

– Как жив? Что ты такое говоришь?

– Прости, давно надо было тебе сказать, но я не решалась. Он обманул нас обеих, инсценировал свою гибель.

– Но так ведь не бывает. – Алиса жадно хватала ртом воздух.

– Я тоже так думала.

– Нина, расскажи всё по порядку, прошу тебя.

– Нечего особо рассказывать, – закуривая очередную сигарету, начала выкладывать она. – У него были неприятности с делами, плюс его болезнь начала вдруг прогрессировать. Слышала, он центр медицинский построил? Думаешь для города? Хрен там! Он собрал в нем самых-самых специалистов, занимающихся изучением его недуга. Передовое оборудование, новейшие разработки по препаратам. Пока мы с тобой его оплакивали, он лежал в засекреченной палате, надеясь на исцеление. Через три месяца мне сообщили о том, что его парализовало, и я должна подписать какие-то бумаги на его перевозку в Швейцарию. Но я не стала ничего подписывать, забрала его домой.

– Так Виктор сейчас дома?

– Да. Я переделала одну комнату под палату для него. Мне объяснили, что его болезнь неизлечима и будет прогрессировать. – Нина в который раз наполнила бокалы и, перевернув бутылку в воздухе, убеждаясь, что она пуста, попросила принести новую. – Его можно содержать в виде овоща и не более.

– Тогда почему ты не согласилась перевезти его в клинику?

– У меня нет ни гроша, Алиса. Он все спустил на свое лечение. Мне даже пришлось выйти замуж за его друга, чтобы сводить концы с концами. – Нина усмехнулась: – Мы развелись неделю назад. Мой благоверный узнал, что богатая наследница полностью выпотрошена. Меня могла бы спасти папочкина подпись на одном документе, по которому через границу должны были провезти крупную партию некоторого товара. Тогда я получила бы хороший процент и спокойно жила далеко отсюда. Только он и тут меня подвел. Не может он держать ручку, он даже есть самостоятельно не может, я его кормлю с ложечки.

– Нина, тебе не кажется, что ты поступила чудовищно? – Алиса с трудом выговаривала слова ставшим вдруг неподъемно тяжелым языком.

– Мне было стыдно, горько и паскудно. Бы-ло! – выговорила она по слогам и, не выдержав, расплакалась, вытирая глаза кулаками, совсем как маленькая обиженная девочка. – Но ты не представляешь, какого монстра я называла отцом. Однажды я наберусь смелости и все тебе расскажу. Только не сейчас. Я еще не готова. Ты ведь не знаешь: в интернате я любила одного парня. И он любил меня, хотя никогда не верил в искренность моих чувств. Он был особенным, не таким, как все. И даже сюда мой папочка сунул свои грязные руки.

– Нина. – Алиса взяла ее ладонь. – Еще можно все исправить. Поедем к тебе домой, вызовем врача, и он заберет Виктора в больницу.

– Ты его на самом деле любила? – Нина высвободила ладонь из ее рук. – А ты знаешь, что он может быть виновен в смерти Влада?

– При чем тут Влад? – Алиса неловко толкнула бокал и тот упал, проливая на белоснежную скатерть красное вино.

– Парень, которого я любила в интернате, твой брат.

– Как такое возможно? Ты никогда не говорила о вас с Владом. – Слова падали на Алису тяжелыми камнями, грозясь придавить под своей тяжестью.

– Вот теперь говорю. Ты не представляешь, что я пережила, когда его обвинили в тех убийствах. – Нина сжала кулаки до белых костяшек. – А Влад он другой, он мухи не обидит!

– Почему ты сказала, будто Виктор может быть причастен к его смерти? Влад ведь умер в лечебнице, мне приходило официальное уведомление. – Алису колотило как при лихорадке. К их столику уже дважды подходила девушка – администратор и спрашивала, не требуется ли ее помощь.

– Не знаю, – осеклась Нина. – Он на многое способен, и я не удивлюсь, если окажусь права.