Детский мир

Он снова рассмеялся и шагнул ко мне, дотронулся кончиками пальцев до ладони, переместил руку на мой локоть, сжал легонько и извиняющимся тоном шепнул:

– Это в самом деле ты? Я не сплю?

Я смущённо кашлянула и высвободила руку из его захвата, не зная, что ответить. А мужчина вдруг стал серьёзным и, вмиг утратив весёлый настрой, спросил:

– По десятибалльной шкале, спина на сколько болит?

Я подумала секунд пятнадцать, повела плечами, оценивая нанесённый ущерб и честно ответила, вглядываясь в светящееся от счастливой радости лицо и ничегошеньки не понимая:

– На семь, наверное. А вы, вообще, кто?

– Это плохо, – мужчина попросту проигнорировал мой вопрос. – У меня с собой ничего нет на такой случай, но мы что-нибудь…

Тут он как-то странно крякнул и, закатив глаза, вдруг стал заваливаться вперёд.

– Что? – я безуспешно попыталась удержать падающее тело, с каким-то отстранённым недоумением следя за тем, как соломенные волосы на затылке пилота окрашиваются в красный цвет, и только после этого перевела взгляд на своего товарища по несчастьям. И на камень, который тот сжимал в правой руке.

– Никогда не поворачивайся к Зверю спиной, – пробормотал Зверёныш и, словно извиняясь, добавил: – Терпеть не могу, когда на меня наводят ствол.

– Ну, ты и скотина! – вспылила я, чувствуя, как от злости даже слегка зазвенело в ушах. – Он же мог рассказать, кто я такая на самом деле!

– Мог, – буркнул приятель, наклонился, чтобы поднять с земли ружьё, и при этом неласково пнул лежавшего ничком человека.

– И совершенно точно не собирался причинять нам вред! – продолжала возмущаться я.

– Тебе – нет, – согласился парень. – Насчёт себя не уверен… Да не переживай ты. Я его не очень сильно приложил. Кажется.

– Что?

– Зато теперь он нам точно всё расскажет. Только связать его надо понадёжнее. Видела, как он легко кусок обшивки снёс? – Зверёныш сверкнул медовым глазом и радостно зажмурился. – Прикинь, что наши скажут, когда мы такого языка притащим! Думаешь, он тоже инопланетянин? Посмотри, кровь у него там не посинела?

Я наклонилась к пилоту, чтобы проверить, верна ли догадка приятеля, и почти сразу заметила лежавшую около тела книгу, ту самую, которую использовала не по назначению, когда Зверь снимал с моей шеи бархотку. Возможно, лежи она заглавием вниз, я бы так и оставила её на скалистой поверхности острова, но книга смотрела на меня, подмигивая золотой надписью, такой неожиданной для безумного дня, для скалистого острова и уж для библиотеки межпланетного фоба точно.

«История становления Футбола или Сказка о том, как стать Богом» золотыми буквами было выведено на обложке, а чуть ниже серебряными уточнялось «Воспоминания. Дневники. Письма». Как вообще все эти вещи можно соединить в один рассказ?

– Старуха, ты книжный червь, – буркнул Зверь, заметив, что я подняла книгу.

– Ага, – не стала спорить я и засунула книжку под мышку, а затем повернула голову лежавшего на земле человека, чтобы не без удовольствия отметить, что его кровь, хоть и не стала такого насыщенного голубого цвета, как моя, но красной её точно назвать было нельзя. Ну, только если красной в синюю крапинку.

– Давай-ка сматываться отсюда, Зверёныш, – прошептала я, когда приятель присел рядом со мной на корточки. – Чёрт его знает, как быстро он регенерирует и когда придёт в себя.

– Ага, – согласился мальчишка. – Кроме того, мало ли, кто здесь ещё появится. Как-то я устал сегодня от сюрпризов.

Мы загрузили пилота в фоб, не забыв предварительно его связать, поднялись в воздух, повисели с минуту над скалистым островом, а затем с разгона нырнули в океан.

– Так медленнее, – объяснил свои действия Зверь, – но безопаснее. Сейчас автопилота включу, и твоими ранами займёмся. Посмотри, есть там что в аптечке?

Помолчал с минуту, следя за тем, как я пытаюсь отыскать чемодан с лекарствами, и неожиданно произнёс:

– И меня Марком звать, если что.

Я замерла, не понимая, что стало причиной этого неожиданного откровения.

– Так проще, – пояснил мальчишка.

– Что проще?

– Держать человека на расстоянии. Понимаешь? Никто из нас не знал, кто умрёт следующим, – неловко дёрнул плечом, перехватив мой удивлённый взгляд. – Одно дело горевать по Ольге Еловой, хорошей девчонке и близкому другу. И совсем другое – по Ёлке или Старухе.

Я с трудом проглотила ком, внезапно вставший поперёк горла и, прокашлявшись, уточнила:

– Так значит, мы друзья?

Зверь неопределённо пожал плечами.

– Тогда мне, наверное, стоит признаться, что Еловая – это Лёшкина фамилия, не моя…

Воспоминания о Лёшке болезненно заныли, стукнувшись о замершее сердце.

– Это понятно.

– Марк, – произносить имя было непривычно, но приятно. – А ты ничего о ней не знаешь?

Зверёныш качнул головой и, послав мне извиняющуюся улыбку, пробормотал:

– Мы Корпус покинули в тот же день… – уточнять, в какой именно, было не нужно, потому что свое шествие сквозь строй самоубийц я запомнила на всю жизнь. – Так что про Нюню я знаю даже меньше, чем ты.

– В тот же день?..

Нехорошие подозрения насчёт того, что Цезарь и не думал держать своё слово, терзали меня уже давно, но чтобы вот так сразу…