Детский мир

Наверное, Полина Ивановна была тайным и очень сильным гипнотизёром или распылила что-то, лишающее воли, в воздухе вокруг своего вагончика. Ничто другое не смогло бы объяснить, почему Арсений покорно и беспрекословно пошёл вслед за женщиной, а, увидев фронт предстоящих работ, не удрал. Любой мальчишка девяти лет от роду сбежал бы, не задумываясь. И никакая двустволка его не испугала бы.

Работать предстояло с сопливым младенцем лет четырёх, чумазым, в светло-голубом шерстяном платье. Младенец стоял на стуле, вплотную придвинутом к высокой кухонной стойке, по локоть запустив руку в трёхлитровую банку с вишнёвым вареньем.

– Ах, ты ж! – Полина Ивановна всплеснула руками и бросилась к ребёнку. – Ну, ни на секунду одну оставить нельзя! Шило у тебя что ли в одном месте?

– Я больше не буду, – преданно глядя ярко-синими глазами, пообещала девочка и, зажмурившись, провела языком от запястья до локтевого сгиба, мурлыкнув от удовольствия.

– Не будет она… – проворчала Полина Ивановна, переставляя банку на верхнюю полку. – Опять извазюкалась вся… Горе моё… Надо было тебе что-нибудь тёмненькое раздобыть. Вот свяжу тебе платье чёрное или серое. Будешь как ворона.

– Не хочу как ворона! – и без того большие глаза стали ещё больше, вмиг наполнившись слезами.

– А как кто хочешь? – Полина Ивановна наклонилась, чтобы вытереть розовый от варенья нос, и девочка, ни на минуту не задумываясь, ответила:

– Как воробей. Воробьи смешные.

Женщина хмыкнула и через плечо посмотрела на Арсения, жестом подзывая его к себе:

– Значит так, голубь мой ясный, берёшь вот этого воробья и глаз с него до завтрашнего утра не спускаешь, – и мягче, словно извиняясь: – Я её, понимаешь ли, одну оставить никак не могу, а мне надо срочно уехать.

– Уехать? – у мальчишки от удивления едва глаза на лоб не полезли. – Отсюда? А разве можно?

Он-то был уверен, что выход из Детского корпуса заказан всем и каждому. Ну, если только твой дядя не шпион свободного народа.

– Можно, если осторожно… – ответила женщина и вдруг подозрительно сощурилась. – А ты чего так обрадовался-то, а? За стену хочешь?

Арсений небрежно пожал плечами. Что он там не видел, за стеной? Его единственная нечаянная самоволка – мальчика потеряли во время очередного марш-броска и, посчитав убитым, не стали искать – закончилась чужой смертью и неожиданным взрослением. Да и дядя велел сидеть в Корпусе до дальнейших распоряжений. С другой стороны, кто осведомлён – тот вооружён. Поэтому Арсений как можно более равнодушным голосом ответил, стараясь не встречаться с проницательной женщиной взглядом:

– Да так… Интересно было бы узнать. На всякий случай…

– Интересно ему, – Полина Ивановна вручила парню сумку с какими-то детскими вещами и пробормотала:

– Не заработал ты ещё на хорошие знания… Ну, что стоишь? Бери Ляльку и мотай отсюда.

– К-какую ляльку?

– Вот эту вот, – Полина Ивановна осторожно подтолкнула к нему того самого липкого младенца. – Других тут нет, хвала небесам. И это… Её никто не должен видеть.

Удивлённо моргнув, Арсений перевёл взгляд с перепачканной мордочки на «стрекозьи» очки на лице женщины.

– А почему нельзя? Может, тогда мы здесь останемся? – такой шанс всё здесь изучить вряд ли ещё представится! – Где я её в общаге спрячу?

– Не знаю, где, – ответила Полина Ивановна. – Только уж как-нибудь спрячь. А здесь вам нельзя оставаться…

Женщина почему-то посмотрела в сторону кровати на высоких металлических ножках, нахмурилась так, словно у неё что-то заболело, и задумчиво пробормотала:

– Уж точно не сейчас, пока она в таком состоянии…

Северов снова бросил взгляд на девчонку. Что не так с её состоянием? Разве что физиономия в варенье, ну, так это же можно и отмыть. Наверное.

То, как девчонка посмотрела на него, перевернуло всё внутри Арсения с ног на голову и обратно. На него никто так не смотрел. Никогда. Ну, разве что, может, мама, но этого мальчик не помнил. Он вообще мало что помнил о той своей прежней жизни. Теперь же под ярким взглядом синих глаз давно и, казалось бы, навсегда забытые чувства почти болезненно ворочались в груди.

– Что уставилась? – грубовато спросил он, растерянный из-за эмоций, зарождающихся под этим взглядом.

– Ты красивый, – ответила она голосом, полным искреннего восторга и, улыбнувшись, доверчиво вложила свою ладонь в протянутую руку. – Красивее, чем тётя Поля.

Арсений, задумавшись над этим спорным комплиментом, посмотрел на бледные пальчики, которые даже на фоне его небольшой руки казались совершенно миниатюрными, и осторожно сжал их.

Ни в тот день, ни на следующий, ни спустя неделю Полина Ивановна не рассказала, от кого она прячет смешливую малышку. Но её таинственные и внезапные исчезновения, полунамёки и бормотание, когда она думала, что её никто не слышит, только усиливали и без того недремлющее любопытство.

А ближе к Новому году появился Цезарь.

Нет, тогда-то он ещё не был Цезарем, тогда он был одним из кадетов, и от восстания его отделяло полгода в Корпусе и кровавая война, начавшаяся убийством на Облезлой площади и закончившаяся во дворце смертью короля.