Детство без Интернета

Отец, дядя Лёша и дед, окружённые любопытной детворой, солидно осмотрели кабана, похлопывая по заросшему жёстким волосом могучему загривку и, скармливая ему кусок ржаного хлеба, посыпанного крупной солью.

Удовлетворённые осмотром кабана, мужики удалились в дом, где не спеша распили бутылочку водки, что было началом действа. Посчитав, что этого мало, достали ещё одну и под неодобрительно-молчаливым взглядом матери, продолжили.

— Ну…, с Богом, — авторитетно определил время начала забоя дядя Лёша, вылезая из-за стола. За ним поднялись отец и дед, а мама по-женски заволновалась.

— Лёша…, Гена…, вы его подальше отведите… Чтоб я ничего не слышала, — и убежала из кухни в спальню, где глубоко засунула голову под подушки.

— Люда… да ты чего? — Крикнул ей в след дядя Лёша, — да я его одним ударом…. Он и хрюкнуть не успеет, не то что завизжать…

Теперь к кабану подошёл только дядя Лёша, а отец с дедом, слегка нервно, закурили в стороне. Мы, дети, тоже рядком расселись на высоком заборе чуть поодаль, ожидая увлекательного зрелища. Кабан, довольно похрюкивая, крутился под ладонью дяди Лёши, требуя, чтобы тот его и дальше почёсывал и подставлял загривок под ласку. А дядя Лёша гладил его, приговаривая: — Боря…, Боря…., Боря…, — и вытаскивал из-за спины другой рукой здоровенный нож.

Ножик был у него знатный, немецкий, привезённый из Германии после войны. Длинный, узкий, с гибким лезвием и с синеватым отблеском….

— «Дамасская сталь»…., смотрите как гнётся, — хвастал по пьянке перед мужиками дядя Лёша ножиком и гнул лезвие под таким углом, что даже нам детям было понятно — любой другой нож давно бы сломался. Но загадочное словосочетание «Дамасская сталь» заставляло трепетать.

Посчитав, что достаточно для отвлекающего манёвра, дядя Лёша хищно собрался, поднял руку с зажатым ножом, прицелился и точно ударил в нужное место. Обычно, он убивал одним проникающим ударом, прямо в сердце и животное даже не успевало понять и ощутить боль от удара ножом. И туша падала на землю бездыханно. А тут пронзительный визг борова, удивлённый вскрик дяди Лёши… Потом кабан делает стремительный прыжок…. Новый крик, уже от боли и кабан летит, взрывая копытами снег, в сторону огорода дяди Лёши, легко завалив сразу два пролёта изгороди, вместе с нами.

Вслед кабану, из спины которого торчала рукоять ножа, летели злобные матюки, удивлённые крики взрослых и мы, детвора с радостными воплями, пытаясь загнать Борьку обратно к месту убоя.

А у дяди Лёши то ли дрогнула рука, то ли стакан водки был лишним, но лезвие ножа воткнулась в кость, изогнулось под немыслимым углом и вышло обратно, насквозь проткнув ладонь, поглаживающую загривок хряка.

Лезвие проткнула ладонь удачно — только проткнуло и всё, пройдя между косточками. Крови было достаточно, но радикальное медицинское обслуживание в виде поднесённого тут же стакана водки без закуси, было оказано вовремя. От закуси дядя Лёша мужественно отказался, на перевязку руки ушло две упаковки бинта, после чего дяде Лёше налили ещё стакан, а вместе с ним с весёлым ухарством приняли во внутрь водку и отец с дедом.

— Антоныч…., так теперь тебе кабана валить надо. Я уже не боец, — и дядя Лёша сунул под нос моему отцу забинтованную руку.

— Да ты что…? Да, я свиней никогда не забивал и не знаю куда…, — всполошился отец, а дед, сразу сообразив, что он будет следующим претендентом на незавидную участь, поспешно потрусил в сторону дома, сделав вид человека вспомнившего о срочнейшем деле, причём не законченным.

— Да у тебя, Алексей, левая ведь рука ранена. А правая здоровая. Ну, что ты… Ты ж на войне разведчиком воевал…., — вывернулся отец, а дядя Лёша при слове «разведчик», горделиво и воинственно выпятил грудь.

— Ладно… Покажу, как на фронте бывало… А ну, пацаны, гоните его на меня, — начал командовать дядя Лёша. А дед, услышав такое положительное решение вопроса, сделал вид, что срочное и не законченное дело может и подождать, развернулся и ринулся старческой иноходью обратно в нашу сторону.

Пять минут весёлой беготни, криков загонщиков и кабан Борьба, правильно сориентировавшись, побежал, как он думал свинячьими мозгами, в верном направлении. Но в тот момент, когда он был уверен в свободе, из небольшого сугроба поднялась фигура и стремительно бросилась на хряка. Он взвизгнул от испуга и это было последнее в его свинячьей жизни. Не зря дядя Лёша носил свои награды по праздникам на груди. Он выхватил нож из спины и тут же коротким замахом, уже не промахнувшись, поразил сердце. И это на полном ходу.

Приняв законно заслуженную порцию похвалы от взрослых и восхищённые взгляды детворы, дядя Лёша стал распоряжаться.

Дальше всё пошло веселее. Тушу свиньи дружными усилиями, в том числе и нас детворы, закинули на деревянный щит, где её обмыли тёплой водой. Раскочегарили паяльную лампу и в течение минут сорока старательно опаливали её, при этом мужики усердно скоблили опаленную кожу большими ножами и тут же опять обмывали.