Детство без Интернета

Сразу после завтрака, выпив по сто грамм водки отец и дед приступали к резке капусты тоненькими и аккуратными стружечками и когда образовывалась большая горка капустной кружевы, всё это складывалось в бочку. Тут в это действо вступала мама, она посыпала сверху наструганной моркови, необходимое количество соли и укропа, равномерно перемешивала и кивала мне, стоявшему рядом с бочонком с кислым выражением лица, так как мне яро хотелось присоединиться к играм товарищей и младшего брата, весёлые крики которых доносились с улицы. Но ничего не поделаешь и после матери к бочонку подступался я со здоровой колотушкой и начинал её мять, пока не появлялся капустный сок. После каждой закладки отец с дедом клюкали по пятьдесят грамм и с энтузиазмом дальше продолжали резать кочаны. А мне с тоской приходилось смотреть на часы, огорчённо констатируя, как улетают без всякой пользы в небытие часы осенних каникул, которые мог бы более увлекательно провести на улице с товарищами. Но… с другой стороны понимал, что сделав эту нудную работу, мы всей семьёй потом всю зиму будем с удовольствием есть солёненькую, вкусную и полезную капусту. До сих пор помню, как мать зимой из подвала доставала и ставила на стол глубокую тарелку квашеной капусты, аккуратно нарезала туда ядрёную луковицу и обильно поливала пахучим подсолнечным маслом и как это было аппетитно и вкусно, да ещё с горяченькой картошкой. Ну… а для взрослых, особенно для отца и деда, это была любимая закуска.

Следующее воспоминание связано с 50-летием Октябрьской социалистической революции. Круглая и важная дата для страны, которую Советский Союз и его народ готов был отпраздновать с размахом. Но тогда обстановка в мире была очень сложной. Помимо противостояния с международным империализмом, наша страна находилась в критических отношениях с Китаем, где проходила культурная революция. И даже мы, дети, далёкие от политики, знали с какими опасностями может столкнуться СССР в противостоянии с когда-то дружественной страной. Со стороны Китая уже прозвучали воинственные угрозы, что 50-летие революции страна встретит в окопах. Из того времени у меня засело яркое воспоминание эпизода из документального фильма, который показывали перед основным сеансом.

Пекин, по улице едет лимузин нашего посла в Китае, а вдоль улицы густыми толпами стоят студенческая и школьная молодёжь с цитатниками Мао Цзэдуна — хунвейбины, в переводе на русский «красные отряды», которые являлись основной движущейся силой Культурной революции. Так вот машина едет и её, студенческая и школьная молодёжь, закидывает грязью и разной другой дрянью. И когда вся обильно заляпанная вот этой грязью машина останавливается перед подъездом государственного учреждения, уже охраняемое китайской милиции, было странно и на контрасте видеть, как из грязного до ужаса автомобиля вылезает чистенький посол Советского Союза.

И вот, стою я однажды в очереди за хлебом в нашем поселковом магазине и слушаю горячий спор взрослых как раз по событиям в Китае и по действиям хунвейбинов. И что я ребёнок, конечно, слушал по радио о хунвейбинов, но никогда не вслушивался в его звучание. А тут пауза в споре и очень захотелось показать взрослым, что тоже в курсе всех событий в Китае не хуже их. И в повисшей тишине солидно ляпнул: — Заколебали эти хуйдубины, бегают, махают своими цитатниками…, — продолжить не успел, как в магазине грохнул дружный смех. Я скорчил в недоумении лицо, пытаясь понять, что такого сказал и чем их насмешил!? А когда они смеяться закончили, продавщица тётя Маруся, мать Кольки Морозова, спросила.

— Как ты… как ты их назвал, Боря?

— Хм… Хуйдубины…, так их по радио называют… А что такого?

Небольшой магазин вновь задрожал от смеха, а я так и не понял, над чем смеялись взрослые.

Но уж, зато в понедельник, на школьной линейке Лидия Михайловна Тазова, минут десять в горячей речи уделила внимание, не называя фамилий, некоторым нерадивым ученикам, которые ляпуют не знамо что. Я вместе со всеми посмеивался над этими некоторыми нерадивыми дураками, даже не подозревая, что речь идёт обо мне. А после линейки она завела меня в учительскую. Сама села на стул, а меня поставила перед своим столом. Она была у нас учительницей русского языка и с этого начала.

Взяла из стопки на столе мою тетрадь и многозначительно потрясла ею в воздухе. В конце недели у нас был диктант, и из её грозных махов тетрадью, я понял, что заработал очередную двойку. Но всё оказалось наоборот.

— Вот ты единственный в классе, Боря, написал слова «военная кампания» правильно, а все остальные написали «компания». Откуда ты знаешь, что это слово нужно писать через «а»?