Дева Мария

При виде хлыста в руке похитительницы застывшая, затёкшая от верёвок Целована слабо бурчит в кляп. Пот градом бежит по её лбу, щекам, ручьи струятся между грудей, и даже сквозь плотную сеть колготок цвета кофе с молоком проступает липкая противная влага.

– Как ты себя чувствуешь, лапочка? – Руздана глядит на запечатанный рот пленницы. – Почему молчишь, когда старшие спрашивают?

Целована на двух табуретках мрачно сопит в кляп, в глазах таятся обожание и усмешка. Несомненно, Шмель-старшая и Шмель-младшая назубок отрепетировали свои роли жертвы и палача.

– Невоспитанная девушка! – делает вывод надсмотрщица. – Тогда… начинаем вечернюю зарядку!

Руза раскручивает в руке визжащий хлыст и стегает Целовану по ягодицам, расплывшимся вокруг сиденья. Арестантка глухо ухает, дёргается, но табуретки тут же опасно шатаются, а цепочки на сосках больно вибрируют, и Целована замирает, сжавшись в комок. Остальной каскад ударов она терпит недвижно как сфинкс, лишь по-волчьи подвывает, да роняет из глаз крупные крокодильи слёзы.

Порка длится несколько минут. Закончив первую экзекуцию, Руздана отцепляет от потолочного кольца грудь и волосы своей подруги, поднатуживается, снимает пленницу на пол вместе с табуреткой. Выпоротая Целована обрадованно бурчит и шевелится, пытаясь расправить занемевшие руки, спину и ноги, однако ремень, терзающий промежность, никуда не делся и не позволяет ей совсем уж размякнуть. Кожаная упряжь по-прежнему разделяет упитанный животик и пах Целованы на две равные половинки, впивается в тайные женские прелести.

– Руздана будет делать из тебя идеального ангелочка! – мурлычет хозяйка. – Она будет делать тебе много-много больно. Но изредка ты получишь чуточку десерта…

***

Руздана и Целована Шмель – лесбиянки? Подспудно Машка почему-то всегда сомневалась в их родстве, просто ни с кем не делилась своими сексуальными подозрениями. Во-первых, не было доказательств. Во-вторых, кому в Перебеге какая разница, мать вы с дочерью или любовница с «коблом», голубые вы или в крапинку? Лишь бы не скандалили, не пили и деревню случайно не спалили, а с кем вы спите, сосётесь и на качелях качаетесь – ваше личное дело.

Свои паспорта Шмели никому не показывали, но Машка и прежде подмечала, что их нежный союз явственно попахивает однополой любовью. Когда Руздана подставляет локоток, помогая Целоване спуститься с крыльца, когда украдкой кладёт ей руку на талию или чмокает в щёчку за столом на веранде, от этой парочки прёт неприкрытой р о з о в я т и н о й. И смотрит на черноволосую «доченьку» Руза совсем не по-родительски, и ухаживает за нею не как обычная мать, а скорее как возлюбленная, с отчётливой похотью в заплывших жиром глазках. С такой же похотью сексуальные маньяки пялятся на спелых школьниц в мини-юбке и тугих чулочках, спешащих ночью через глухой пустырь.

Киса сама точно не знает, как она относится к лесбиянкам, в Перебеге их сроду не бывало. В городе, конечно, попадаются всякие фрики, на то он и город, даже у них в лицейской группе учится одна странная особа, которая щупает в туалете первокурсниц. Машка всегда воображала, что лесбиянки – это мужиковатые существа с плоскими задами и запредельно короткими стрижками. Однако Руздана с Целованой нисколько не подходят под это описание: обе они пышные длинноволосые тёлки, грудастые и задастые, знают толк в нарядах и макияже. Упрекнуть их в недостатке женственности может только круглый идиот. На бедре у Целованы выколота разноцветная русалка с сигаретой, но это тоже ни о чём не говорит. Татуировки сейчас колют все кому не лень, на каждом углу салоны стоят.

Между тем Руздана в комнате хлопочет вокруг своей скрученной ремнями подруги, разматывает электрический шнур, присоединяет к нему белую пластмассовую штуковину, похожую на микрофон. Присев на корточки, она с силой утапливает «микрофон» в промежности Целованы, остаётся чем-то недовольна, вынимает устройство обратно. Тут же возвращается с катушкой лейкопластыря, отрывает несколько полосок, опять пристраивает кругляш «микрофона» к чёрным трусикам пленницы, аккуратно приклеивает его пластырем к сиденью и блескучей капроновой ляжке своей партнёрши. Целована в ошейнике издаёт невнятные возгласы, часто моргает глазами, видимо, пытается что-то сказать, но не может.

«Тьфу, вот дура я колхозная! – думает Машка, следя за красно-чёрной парочкой на экране мобильника. – Это же обыкновенный вибратор! У деда массажёр для спины похожий есть».

Убедившись, что теперь «микрофон» держится на табуретке прочно, Руздана нажимает пусковую кнопку и целует подругу в рот, обмотанный кожаными поводьями.

– Отлучусь на секундочку, не скучай, конфетка! Жди меня, и я вернусь!