Дева Мария

Руздана выходит, Целована остаётся сидеть крепко связанной с урчащим вибратором между ног. Съёмка на видеокамеру продолжается, на маленьком табло в углу тикают секунды. Машка увеличивает зум, приближает картинку, грудь Целованы почти заполняет экран. Потом Киса чуть наклоняет камеру вниз, охватывая белый эротический прибор, провода, ляжки связанной женщины в капроне «кофе с молоком». Интересно, можно ли в интернете срубить денег за видеоролик с подлинным, жизненным, а не актёрским садо-мазо? Машке думается, что можно. Главное – не продешевить и чем-нибудь замазать в кадре лица героинь.

Машка наводит камеру на мученическое лицо Целованы с кляпом во рту, когда позади неё вдруг раздаётся насмешливый голос Рузданы.

– Кто тут? Хочешь к нам присоединиться?

От неожиданности Машка оступается на завалине, взмахивает руками, выронив в траву телефон, и на голову ей тут же накидывают мешок.

***

Когда Машка приходит в чувство, первое, что она видит вокруг – идеально гладкую деревянную плоскость. Плоскость давит ей на горло и пониже ушей, кольцом охватывает затылок, прищемив часть волос. Вертеть головой в этом устройстве адски неудобно, словно Машку заковали в хирургический гипсовый ошейник. Немного приподнявшись, где-то вдали, за краем полированного поля Киса видит свои коленки и вторую точно такую же полированную плоскость, куда вдеты её лодыжки. Неподвижно раздвинутые ноги изнывают от душного спандекса лосин, щиколотки покоятся в деревянных тисках, будто зажатые автоматической дверью электрички.

Машкины руки болтаются подвешенными за пределами видимости, но неловко поглядев по сторонам, девчонка частично их обнаруживает – кисти её рук торчат слева и справа от лица, помещённые в ту же полированную плоскость, что и шея. Создаётся впечатление, что её голова и руки проросли сквозь письменный стол. Напротив Машки сидят две пухлых женщины – почти близняшки, одна в красном латексе, другая в чёрном. Целована уже развязана и без кляпа, она трясёт баллончик с астматическим ингалятором, с пшиканьем брызжет лекарством в красивый сверкающий рот.

– Здравствуй, девочка. А мы тебя знаем, ты Филиппа Авенировича внучка?

– Отпустите меня!

Почему-то Машке-Кисе стыдно сидеть перед Шмелихами в лакированных колодках с раздвинутыми ногами. Никогда она не стыдилась своего тела – ни когда дефилирует перед дедом в прозрачных «трусюнчиках», ни когда плясала голой на капоте хлебовозки у Перегудова. А теперь Кисе безумно хочется спрятаться от двух пар язвительных женских глаз, которые ощупывают её с интересом мясников, словно думают – с какого бока начать разделку?

Руздана делает наивное лицо, строит Машке глазки.

– Мы тебя и не держим! Да, Целованочка?

Машка ворочается в злополучных «подцветошниках», под нею пружинит мягкий матрас. Знал бы дед Филипп, на кого напялят его произведение, может, предусмотрел бы лазейку для бегства? Очень быстро Машка убеждается, что кисти рук и шею из колодки не вынуть, доска слилась с её плечами, с одного боку её половинки соединяет шарнир, с другого – маленький стальной замочек. Дед постарался, холера, подогнал стыки без самого малюсенького зазора. Кроссовки с Машки сняты, лодыжки в лосинах скованы второй доской, коленки неудобно вывернуты в стороны. Между ног в трусиках сыро и липко, будто Машка только что пробежала пятикилометровый кросс. Грудь напряглась и набухла под серой олимпийкой. Исцарапанные сорняками запястья горят в деревянных пазах.

– Издеваетесь? – Машка сжимает кулачки. – Не держат они… Расстегните меня!

Мысленно она ругает себя на все корки за ротозейство. Взяла и позорно спалилась в чужом огороде. Даже странно, как эта огромная стокилограммовая Руздана Шмель умудрилась подкрасться к ней со спины незаметно?

– Целована тебя засекла, когда сидела на табуреточке, – Руздана добродушно треплет подругу по круглому плечику. – И подмигнула мне, что за окном объявилась прекрасная гостья.

– Видишь ли, Машенька, скрытно записать видео на твоём телефоне нельзя, – Целована говорит почти сочувственно. – Во время записи таймер отсвечивал тебе в лицо, в темноте через стекло это очень хорошо видно.

– Кстати, как тебе новые «подцветошники», Машенька? Гордись, ты первоиспытатель! – Руздана помахивает в воздухе ключами от замков. – Вообще-то после ужина я собиралась примерить их на Целовану, но … тут пришла ты. У нас закон: всё самое лучшее гостям, даже если они незваные!

Машка понимает, что эта кошёлка Шмель просто смеётся над ней. Выпятив губу, она пытается отдуть волосы, прилипшие к ресницам. От страха и растерянности в паху поднимается страшный зуд, чешется спина под застёжкой лифчика, по ягодицам, запрессованным в эластик, растекается колючая влажность. Сексапильные лосины в обтяжку всем хороши, они дарят бёдрам и низу живота массу приятных тактильных ощущений. В облегающей синтетике прикольно мастурбировать или соблазнять поддатых парней, однако преть в потных лосинах и колодках – это уже перебор. Хочется поправить вонзившиеся в промежность швы, Машка бессильно дёргает висящими руками.

– Идите в жопу! Снимите с меня деревяшки!