Девять принцев Амбера. Ружья Авалона

Я увидел, что клинок у Бенедикта за спиной, а рукоять торчит высоко над правым плечом. Все еще замедляя шаг, не отводя от меня глаз, он съехал с дороги, забирая слегка налево; бросив поводья, он правил коленями. Левая рука взметнулась, словно в приветствии: занеся ее над головой, он коснулся рукояти. Клинок вышел из ножен без звука, описав над ним прекрасную дугу, и замер в смертельной готовности над левым плечом, отведенным назад, как крыло тусклой стали с блестящим как зеркало волоском лезвия. Бенедикт выглядел величественно, великолепие это странно трогало меня. Клинок был длинным, похожим на косу, мне уже приходилось видеть, как он орудует им. Только тогда мы отражали нападение общего врага, которого я уже начинал считать непобедимым. В ту ночь Бенедикт доказал обратное. А теперь этот клинок был обращен против меня, и чувство собственной смертности стиснуло мое нутро, как никогда прежде. Словно с мира содрали какую-то пелену, и я вдруг печенкой ощутил, что такое смерть.

Прошло мгновение. Я отступил в рощу и встал так, чтобы воспользоваться зарослями. Зашел туда футов на двенадцать и шагнул на два шага влево. В последний момент конь моего брата попятился, фыркнул и заржал, раздувая влажные ноздри. Разрывая копытами дерн, он повернул. Рука Бенедикта двинулась почти незаметно, как язык жабы, и клинок его рассек деревце дюйма в три толщиной. Оно постояло с мгновение, а потом медленно рухнуло.

Сапоги его грохнули о землю, Бенедикт двинулся прямо на меня. Для этого мне и нужна была роща – здесь длинному клинку будут мешать и деревья, и заросли.

Но, приближаясь, он помахивал клинком в обе стороны, почти непринужденно, и деревца падали. Если бы не его дьявольское умение! Если бы это не был Бенедикт!

– Бенедикт, – сказал я нормальным голосом, – она уже взрослая и может многое решать сама.

Но он словно бы и не слышал. Просто шел вперед, помахивая длинным клинком. В воздухе тот словно звенел, потом слышалось мягкое «тюк», когда лезвие рассекало ствол, почти не замедляя движения.

Я поднял Грейсвандир острием в его грудь.

– Бенедикт, не подходи, – заявил я, – драться с тобой я не хочу.

Он поднял клинок для атаки и выдохнул одно слово:

– Убийца!

Рука его дернулась, и мой клинок был просто отведен в сторону. Я парировал последовавший выпад; он вновь смел в сторону мой рипост и навалился на меня.

На этот раз о рипосте я и не думал – просто отбивался, отступал и наконец встал за деревце.

– Не понимаю! – выкрикнул я, отбивая клинок, что скользнул вдоль ствола и едва не пронзил меня. – Я в последнее время никого не убивал, и уж точно не в Авалоне.

Вновь «тюк», и срубленное дерево повалилось на меня. Я шагнул в сторону и, защищаясь, опять стал отступать.

– Убийца, – повторил он.

– Не знаю, о чем ты, Бенедикт!

– Лжец!

Тогда я уперся. Проклятье! Бессмысленно умирать по ошибке. Я выполнил рипост – быстро, как только мог, – выискивая слабое место. Таких не имелось.

– По крайней мере объясни, в чем дело, – крикнул я. – Пожалуйста!

Но он, похоже, с разговорами закончил. И просто давил, а я отступал. Это как фехтовать с ледником. Вероятно, он был не в своем уме – не то чтобы мне это помогло. Любой другой, внезапно помешавшись, в бою частично утратил бы контроль над собой. Но рефлексы Бенедикта ковались столетиями, и я вполне серьезно допускал, что, даже лишись он коры головного мозга, движения его не утратили бы своего совершенства.

Он уверенно гнал меня назад, я метался среди деревьев, а он сносил их и все наступал. Я сглупил и попробовал атаковать, и едва остановил его контрудар в дюйме от груди. И подавил первую волну паники, заметив, что он гонит меня к краю рощи. Там, на открытом месте, деревья не будут замедлять его.

Внимание мое было уделено лишь его клинку, и я не видел ничего, пока это не случилось.

С могучим криком Ганелон рванулся вперед и, обхватив Бенедикта, прижал его руку с мечом к телу.

Даже если бы я и хотел, то не смог бы убить его в этот момент – Бенедикт был слишком быстр, а Ганелон не подозревал, насколько он силен.

Сместившись вправо, Бенедикт отгородился им от меня и ударил Ганелона обрубком правой руки в висок, словно дубинкой. А потом освободил левую руку, схватил Ганелона за пояс и, размахнувшись, швырнул им в меня. Пока я уклонялся, он успел нагнуться, подобрал клинок, что валялся у его ног, и снова пошел в атаку. Я лишь краем глаза успел увидеть, что Ганелон приземлился в какой-то куче в десяти шагах за моей спиной.

Я отбил удар и опять приготовился отступать. В запасе у меня оставался только один сюрприз, и родилось неприятное подозрение, что, если и он не сработает, Амбер так и не дождется законного властелина.

С хорошим бойцом-левшой фехтовать намного труднее, чем с правшой, что также сказывалось. Но приходилось экспериментировать. Кое-что нужно выяснить, даже если это рискованно.

Я широко шагнул назад, на мгновение вырвался из пределов его досягаемости, а потом кинулся вперед и атаковал. Движение было заранее рассчитанным и мгновенным.