Девятнадцать стражей

– Ладно. Найти ре Кваза, пусть наконец выяснит, что с Фердинандом. Открытое предложение переговоров. Даю слово; он знает, после Шестерни не будет сомневаться, поручится перед князем, а может, и та Любич-Анкх тоже. Пусть князь выходит из укрытия. В конце концов, речь идет о его стране. Союз для того, чтобы отбить. Если это его не убедит – ничего не поможет.

– Так точно. Один из Орвидовых просит вас о встрече, Генерал. Назвал пароль.

– Кто?

– Бруда.

– Давайте его.

Железный Генерал вошел в соседнюю комнату и захлопнул за собой дверь. Сквозь выход на балкон ворвался ночной ветер. Генерал все еще был в полном снаряжении, которое, хотя и кардинально отличалось от стандартного доспеха урвита, производило сходное впечатление: асимметричный доспех, его выполненные из неизвестных материалов и неясно для чего предназначенные отростки, черенки, шпунты, щупальца, сопла, мини-крылья, все тело спрятано в панцире, который сверху донизу покрыт наростами; двуногое насекомое. Генерал снял шлем, отложил на стол. В хрусте и треске уселся на стул, стул тоже затрещал. Через открытую балконную дверь он видел небо над Чурмой, звезды и заслоняющие их тучи, которые мчались вглубь материка.

Вошел Бруда.

– Закрой дверь.

Бруда закрыл.

Жарный запустил конструкт антиподслушки.

– Вы это запланировали, Генерал? – спросил Бруда. Переступив порог, он сделал лишь два маленьких шага и теперь стоял неподвижно, отделенный от Жарного половиной пустой комнаты, светом и тенью, вперяя мрачный взгляд в сидевшего за заваленным бумагами столом графа, который с лицом, лишенным какого-либо выражения, наблюдал за приливом туч в ночном небе, очень темных туч.

– Неужели вы все это запланировали? Я должен знать!

– Зачем?

Бруда сжал кулаки.

– Изменник!.. – выхаркал страшным полушепотом откуда-то из глубины горла. Склонил голову; смотрел на спокойного Генерала прищуренными, яростными глазами из-под вороных бровей, с лицом, набрякшим кровью, налившимся от густого гнева.

– Чего ты хочешь, Бруда?

– Ты ведь все знал! Я информировал тебя целый год! Ты знал все планы Орвида, знал, что мы нашли эту 583В Слепого Охотника уже месяц назад и что Орвид ждал лишь знака от Бирзинни; ты знал, знал, что это ловушка и заговор Бирзинни и клики. И что ты сделал? Ничего! Ничего! Только еще сильнее их провоцировал. Не предупредил Богумила. Никого не предупредил. Если это не предательство – то что же?!

– А если бы я предостерег – а ведь я пытался, Бог мне свидетель, что пытался, – то что бы это, по-твоему, дало?

– Богумил остался бы жив! – сплюнул Бруда. – Думаешь, я не вижу, что тут происходит? Думаешь, я не слышу разговоров? В душе они уже короновали тебя!

– Ах, значит, я сделал это ради короны, верно? Из эгоистических побуждений?

– А ты возразишь?

– Боже мой, Бруда, что за наслаждение тебя слушать.

– Ты еще и насмехаешься.

Генерал впервые обратил взгляд на дальнозорца. Шевельнул пальцем, и разделявшее их пространство сократилось: Бруда внезапно оказался на расстоянии вытянутой руки от Жарного.

– А если бы Богумил остался жив, – прошипел граф, – что бы это дало? Изгнал бы он опасность? Казнил бы Бирзинни, казнил бы заговорщиков? Пошел бы на Птаха? Ты хорошо знаешь, что нет; ничего из этого. Потому что был он слабым, слабым и трусливым властелином. Плох тот король, кто боится собственной силы. Каждым своим словом, каждым решением он провоцировал измену – если не Бирзинни, предал бы кто-то другой; не Птах и Лига – кто-то другой, но напал бы на нас. Это не вопрос личности, только вопрос времени и обстоятельств. Государство сейчас находится на стадии старческой немощи. А власть Богумила означала его смерть, смерть государства. Мы – пища для политических хищников, собственно, они прямо сейчас рвут куски из тела Империи, куски живого мяса.

– Значит, власть должна перейти в руки Железного Генерала, который один сумеет спасти страну.

– Да. Да. Я не мог ждать дольше. Богумил вместе с Бирзинни, а оба они – только плоды своего времени – уничтожили бы, погубили то, что создавалось десятками поколений гавранцев.

– Значит, смерть им. А тебе – корона.

– Не можешь этого понять? Я сотни лет служу этому народу, делаю все, чтоб возросли его сила и благосостояние, берегу его от несчастий, веду к мирной гавани, командую в войнах, поддерживаю в трагедиях. Они верят в меня, верят в Железного Генерала; я их герб, их знамя, гимн. Как же я мог их подвести, позволить им пасть?