Девочка-беда для Казановы

завтра чтоб как с иголочки. Мы студенты не какого-то там, богом забытого, ПТМ а

престижного вуза.

— С иголочки это…? — несмелым голосом уточнила.

— Это значит деловой стиль одежды, — как маленькому ребенку разъясняла

староста. — Юбка или брюки, рубашка и никаких джинсов!

Безусловно, у меня было пару юбок и брюк, однако одевала я их так же часто как и

ходила на пары, что означало на или два в полгода, а то и в год. Юбки, брюки,

пиджаки, рубашки — это не мой стиль одежды. Будь я в более выгодном положении

нежели сейчас, то сверкали бы мои пятки уже за углом.

— Я не могу тебя впустить в этом, — сморщила Нина носик.

Всё моё нутро наполнило счастливое предвкушение. Я уже представляла как машу

ручкой своему «любимому» универу и на всех порах мчусь домой, но стоило мне

только размечтаться, как староста нашла для меня другое занятие.

— Будешь бегать, ксерокопии делать, — звучало как приговор, и мне ничего не

оставалось, как понуро опустить голову и смирится.

Сперва дела шли довольно неплохо. Около двух часов я бегала с одного конца

здания в другой. Абитуриентов было много, поэтому организаторы благоразумно

решили распределить всех по специальностям. Безусловно, когда мне сказали

делать «ксерокопии», я не ожидала что староста отправит меня помогать не только

адвокатам, но и всем желающим.

«А спонсор сегодняшних благотворительных дел Матильда Марголис» —

издевался надо мной внутренний голос.

Сперва судьи, затем журналисты, пиарщики и так по кругу. Я носила бумагу не по

двум-трем листочка, как того ожидала, а целыми стопками. Кроме того, мне

постоянно приходилось слышать замечания по поводу своей неорганизованности и

медлительности.

— Отксерь вот это, — дал мне в руки незнакомый парень кипу очередных бумаг: —

и отнеси юристам. Пятьсот восьмая аудитория, только побыстрее.

Я с рыком выхватила злосчастные листы, а затем, развернувшись на девяносто

градусов, быстрым шагом направилась на четвертый этаж.

С каждой новой ступенькой, я обещала себе в грядущем семестре ни за какие

коврижки не пропускать пары, а добросовестно посещать все занятия. Впрочем,

когда ты по пятнадцатый раз спускается и поднимаешься с этажа на этаж, ты

можешь пообещать себе и не такое.

«И где эта пятьсот восьмая?» — про себя думала, бродя по коридорам.

Оставив позади себя пятьсот седьмую аудиторию, я завернула туда, где по идее и

должен был быть конечный пункт назначения, и оторопела.

Народ толпился около дверей, а очередь была невероятная. Вокруг шум, гул

голосов и я, скрепя сердце, решительно занесла бумаги над головой, и напором

прорывалась через подростков. Те в свою очередь шикали на меня, а особые

индивидуумы не стеснялись высказать свое недовольство и вслед мне доносились

весьма нелестные слова по типу: «хамка» и «офигевшая». Я уже схватилась за

ручку, дабы поскорее выбраться из этой толкучки, иначе рисковала быть проклятой

по десятое колено, как это сделал кто-то за меня с другой стороны.

Мой лоб и нос встретился с дверью, прежде чем я успела отскочить. На секунду

стало тихо, от боли мои уши заложило. Я не успела прийти в себя, как меня

бесцеремонно схватили в охапку и затащили в кабинет. Мои глаза все еще были

зажмурены, однако слух понемногу возвращался.

— Эй! — дернули меня за руку.

Я рефлекторно, отдернула руку, открывая глаза, уже подозревая, кто тот наглец, что

затащил меня, как охапку соломы. Вероятно, именно так себя ведут дикари. Я

тотчас же пожалела, что открыла глаза, хоть и ожидала увидеть его. Знакомые

глаза внимательно разглядывали меня, даже с некоторым беспокойствием.

— Ты ходячая катастрофа, — в сердцах выдал он, негодующе качая головой.

В голове был полный бардак, я не могла понять что здесь делает он. Кроме того,

держит руками мои плечи и пристально всматривается в лицо своими голубыми

глазами, очевидно очаровавшими немало девушек. Но я не они, со мной это не

прокатит.

обиженно шмыгнув носом, я потерла лоб. Должно быть шишка, хоть нос не

разбила.

Бесцеремонная рука потянулась к моему лицу, и я словно ошпаренная отскочила.

Парень вскинул бровь, а затем на его лице появилась кривая хулиганская усмешка.

— Все таки есть карма, — протянул он, пожалуй излишне довольным голосом,

учитывая что минуту назад ударил меня, пусть и не нарочно.

— И это твои извинения? — дерзко выплюнула, взирая на эту ошибку природы.

— Изменения за что? — сухо поинтересовался он, между тем складывая руки на

груди.

— По-твоему не за что?

Меня просто убивало такое вопиющее нахальство. Почему он позволяет себя вести

столь вызывающе и никто не может спустить его на землю?! Нежели все боятся его

папочки?! Так, пусть этот ирод знает, что меня этим не испугать! Глупый

неотесанный болван!

Парень закатил глаза на мою реплику, будто ему наскучил этот бессмысленный

разговор (а он им по сути и был), и сказал:

— Какого черта ты здесь забыла‘?

Дернув плечом, я гордо задрала подбородок и сжала крепче листы, что по

счастливой случайности не выпали из моих рук. Я вцепилась в них так, будто они

мое спасение.

— Мне нужно передать, — я помахала ксерокопиями перед его лицом.

— Я их пол часа ЖДУ, — несколько недовольно и озадаченно сказал. — Ты что с