Девственница на продажу

Стукнула дверь. На фоне ярко освещенного проема появился мужской силуэт. Я радостно пискнула, раскрывая объятия ему навстречу. Я была уверена, что это именно тот человек, что мне нужно, хоть сперва и не могла разглядеть его лица. Он шагнул ко мне, прикрывая за собой дверь. Во сне вместо тусклого ночника на столике горели свечи, и их дрожащее пламя осветило мужественное, волевое лицо. Эндрю… Почему я нисколько не удивлена?

Это был не тот донжуан, которого я видела на журнальной обложке. Не злодей, утверждавший, что купил меня для удовлетворения своих прихотей. Это был мой мужчина, безумно влюбленный, восхищенный мной… Тот, кого и я сама любила без памяти. Именно это лицо я смогла на мгновение увидеть тогда, в кабинете.

Он шагнул ко мне, протянул руки, чтобы обнять… Наверное, слишком резко. Пламя свечи дрогнуло, и прекрасное лицо на секунду исчезло, растворилось во мраке. А когда оно снова стало видно, я вскрикнула от испуга. На меня смотрела искаженная яростью и похотью страшная маска.

Я вскрикнула от испуга и проснулась. На столе по-прежнему горел ночник, давая лишь небольшое пятно ровного тусклого света. За окном ветер шумел в ветвях деревьев, изредка проникая в распахнутое окно и обжигая холодом разгоряченную кожу. В комнате я была одна. Никаких мужчин, ни влюбленных, ни разъяренных. Только я и мой страх перед завтрашним днем.

Глава 7

Утром я не смогла заставить себя даже просто встать с постели. В душе пульсировал ужас, я мучительно пыталась найти выход из этой странной, дикой ситуации – и не могла сделать этого. Когда раздался стук в дверь, я вздрогнула и инстинктивно сжалась в комочек.

– Мисс Диана, завтрак подан.

Горло перехватил спазм, и ответить я смогла с большим трудом.

– Спасибо, Николас, но я не голодна.

Мужчина постоял у двери еще несколько мгновений, потом я услышала удаляющиеся шаги. Я опустилась на подушку и разразилась рыданиями. Конечно, я понимала, что вечно отсиживаться в комнате не получится, но в глубине души надеялась, что молчаливый протест надоест моему хозяину и он отправит меня домой. А проблемы, которые при этом возникнут у дяди, меня нисколько не волновали.

Слезы быстро утомили меня, и я снова задремала. Проснулась от нового стука, намного более нетерпеливого.

– Николас, я не…

Сильный удар сотряс дверь, и хлипкая задвижка сломалась, отлетев в сторону. На пороге стоял Эндрю. Его глаза метали молнии, лицо исказила гримаса бешенства:

– Какого черта ты себе позволяешь? Или вообразила, что ты тут в гостях?

Я забилась в угол, плохо соображая со сна, что вообще происходит. Ан в несколько широких шагов пересек комнату и замер прямо напротив меня:

– Если ты рассчитываешь на приятные каникулы, я разочарую тебя. Ты отработаешь каждый вложенный в тебя грош. Каждый долбаный грош!

– Но я…

– Мне похрен, что «ты»! В этом доме важно мнение только одного человека – мое. Мои приказы должны выполняться, быстро и без возражений. И если тебе сказали, что нужно идти к столу, ты должна мчаться в столовую, будто от этого зависит твоя жизнь.

Он ухватил меня за волосы, притянул к себе так, что наши головы почти соприкоснулись. Исходящий от него терпкий, пряный запах окутал меня, и я почувствовала, что голова начинает кружиться. Господи, да я сейчас снова грохнусь в обморок!

Он отпустил меня, схватил лежащее на спинке кресла платье и бросил его мне в лицо:

– Натягивай, и чтобы через полчаса была внизу! Иначе вылетишь на улицу, в чем мать родила, и плевать, что с тобой будет дальше.

Он пошел к двери, такими же быстрыми, тяжелыми шагами, но уже на пороге обернулся:

– И не забудь: никакого белья!

Минут пять я просто сидела, тупо глядя перед собой, оглушенная этой вспышкой ярости. Потом быстро принялась натягивать ненавистную тряпку.

Закончив, я повернулась к зеркалу и нахмурилась, разглядывая свое отражение. Платье сидело великолепно, как я и предполагала. Но вот вырез… Он был слишком смелым. Не до вульгарности, нет. Но на самой ее грани. Появиться в таком перед мужчиной – все равно, что махнуть красной тряпкой перед разъяренным быком.

Я принялась обшаривать ящички и шкатулки на туалетном столике и довольно быстро нашла нужное. Заколов вырез булавкой, снова посмотрела в зеркало и удовлетворенно кивнула. Вот теперь было именно то, что надо. Булавка была практически незаметна. Если б к платью еще добавить легкий шарфик… Но чего не было, того не было.

Эндрю уже сидел за столом с вилкой в одной руке и газетой в другой. Увидев меня, он просто кивнул и вернулся к чтению. Но потом снова повернулся, глядя на меня в упор. Его глаза потемнели, губы сжались в тонкую линию. Я похолодела, когда поняла, что он смотрит на заколотый булавкой вырез.